Том II

Верный заглавию, автор дает нам действительно «список», то есть не связанные ничем одна с другою статейки о замечательных, по его мнению, поэтах. Мы не можем надивиться странной его прихоти: стараясь о полноте книги, он не позаботился о единстве ее; собрав все нужные, по его мнению, для истории поэзии сведения, он не захотел дать нам историю поэзии, а бросает лоскутки, связанные только нитками переплетчика. Желая показать, в какой невообразимой степени бессвязны статейки г. Нейкирха, выписываем его отдел о датских поэтах:

«Датская поэзия получила высокое развитие (положим, не очень высокое, потому что г. Нейкирх не считает Ломоносова и Карамзина, занимающих такое же место в русской литературе, как в датской Гольберг, достойными особых статеек) только с первой половины XVIII века и была после того обрабатываема многими замечательными талантами».

Конец общему введению! ни словечка, которым связывались бы следующие за ним четыре статейки:

«1. Гольберг. Людовик фон Гольберг родился в Бергене, в Норвегии, 1684 года; учился в Копенгагене; объехал большую часть Европы; после был профессором, сначала философии, потом красноречия и истории при Копенгагенском университете; получил баронский титул и умер в Копенгагене в 1754 году. Его должно признать истинным творцом датской литературы. Лучше всего он в своих комедиях».

Содержание трех комедий рассказывается. Статья кончается указанием переводов Гольберга на немецкий язык.

«2. Эленшлегер. Адам Готлиб Эленшлегер, по происхождению родителей немец, родился…» и т. д.

«3. Герц. Генрих Герц родился…» и т. д.

«4. Андерсен. Ганс Христиан Андерсен, сын бедного сапожника, родился…» и т. д.

Что может быть бессвязнее? И что мешало г. Нейкирху прибавить полстранички о том, как развивалась датская поэзия, каким влияниям она подвергалась, каков ее отличительный характер? Ничто не мешало! Ему просто не казалось это нужным. Что мешало ему сказать, какое влияние имели предыдущие датские поэты на последующих? Ничто не мешало! Ему просто не казалось это нужным… Странно, очень странно!

Автор хочет говорить о «поэтических» произведениях. Из всего видно, что прозою написанные произведения кажутся ему не совсем заслуживающими титул «поэтических». Нечего и говорить о том, как несправедливо такое понятие. Оно заставило его пройти молчанием Эзопа, Апулея и многих других поэтов.

Он считает ненужным говорить о теоретиках, о великих критиках, вообще о людях, имевших влияние на дух поэзии в известное время. Потому нет в его сочинении даже Буало. Нельзя, впрочем, и упрекать его за этот недостаток в частности: он только следствие общего правила, принятого г. Нейкирхом, — говорить с произведениях поэзии, не обращая никакого внимания на те влияния, под которыми образовались они. Ни слова не найдете вы у него о влиянии на поэзию исторических событий и тому подобных безделицах. И не вправе мы этому дивиться: такое пренебрежение ко всему, что может объяснить происхождение и смысл произведений, о которых говорится в книге, очень естественно со стороны автора, не подумавшего о том, что сложенные без цемента кирпичи — не дом, что бессвязный ряд сгатеек — не книга: куда уж думать о связи фактов, когда нет связи между словами!

Посмотрим, до какой степени систематичен и полон в принятых автором размерах список его.

В отделе «Индийцы» не говорит он о Ведах, может быть, не считая их поэтическим произведением. Но давно решено, что религиозные книги языческих народов составляют древнейший и" важнейший памятник их поэзии. Точно так же в отделах «Персы» и «Арабы» не говорит он о Зенд-Авесте — пропуск решительно непростительный. Нет ни слова и о Моаллакатах, о которых говорится даже в «Истории» г. Смарагдова. *

Но такой краткий список, как «Dichterkanon», мог легко обойтись без мало известных имен Сомадевы-Батты, Низами, Амриль-каиса и Мотенебби.

Между греческими поэтами нет Гезиода, Эзопа, Анакреона, Сафо; зато есть Бабрий; зато возведены в звание поэтов — угадайте, кто? Ксенофонт и Платон!

Между римскими поэтами нет Катулла (а двойник его, Тибулл, есть); нет Лукана и Апулея, нет Лукреция…

Ограничимся этим. Мы взяли для разбора отдел восточной и классической поэзии, потому что — здесь поэтические репутации совершенно установлены, и при выборе имен не остается места произволу и разногласию. А между тем, сколько тут произвола у г. Нейкирха и как неудачен этот произвол!.. Не можем пропустить еще одной странности: г. Нейкирх почти нигде не говорит о народной поэзии. У него есть испанские романсы, Рейнеке-Фукс, Нибелунги и Оссиан, но нет ни полслова об Эдде и скандинавской народной поэзии, о шотландских балладах, новогреческих песнях; нет ни слова даже о провансальской поэзии, даже о сербских исторических песнях, которые по художественному достоинству не уступают гомеровским, а возвышенностью содержания далеко их превосходят.