Том седьмой. Выпуск II

— Очень, очень старым, — ответила Пилар. — Он не вставал с кресла. Но мне все равно он понравился. Наверное, в молодости он был очень красивым. Вроде вас, — добавила Пилар, повернувшись к Сагдену. Она с наивным удовольствием смотрела на инспектора, а тот даже покраснел, услышав этот комплимент.

Полковник Джонсон подавил смешок. Это был один из тех редких случаев, когда флегматичный инспектор смутился.

— Но, конечно, — с сожалением продолжала Пилар, — он не был таким высоким, как вы.

Эркюль Пуаро вздохнул.

— Вам нравятся высокие мужчины, сеньорита? — спросил он.

— О да, — воодушевилась Пилар. — Мне правятся высокие, рослые мужчины, широкоплечие и сильные.

— Приехав сюда, вы часто видели вашего деда? — поинтересовался полковник Джонсон.

— О да, — ответила Пилар. — Я много времени проводила у него. Он рассказывал мне о своей жизни, о том, каким он был грешником, чем занимался в Южной Африке.

— А говорил ли он вам, что у себя в спальне храпит в сейфе алмазы?

— Да, он мне их показывал. Но они не были похожи на алмазы. Скорее на простые камешки, причем очень некрасивые.

— Значит, он вам их показывал? — переспросил инспектор Сагден.

— Да.

— Но ни одного не дал?

— Нет, — покачала головой Пилар. — Я надеялась, что, может быть, в один прекрасный день, если я буду ласкова с ним и буду часто заходить к нему… Потому что старые джентльмены любят молоденьких девушек.

— Вам известно, что алмазы похищены? — спросил полковник Джонсон.

— Похищены? — Глаза Пилар расширились.

— Да. Как вы думаете, кто мог их взять?

— Хорбери, конечно, — не задумываясь ответила Пилар.

— Хорбери? Вы имеете в виду камердинера?

— Да.

— Почему вы так думаете?

— Потому что у него на физиономии написано, что он вор. Глаза у него бегают, ходит он бесшумно, подслушивает у дверей и похож на кота. А все коты — воры.

— Гм, — не согласился полковник Джонсон. — Ладно, пусть будет так. Теперь вот что. Насколько я понимаю, все члены семьи во второй половине дня собрались в комнате вашего деда и там были произнесены весьма суровые слова в их адрес.

Пилар кивнула и улыбнулась.

— Да, — подтвердила она. — Было ужасно интересно. Дед так их разозлил!

— И вам это понравилось?

— Да, я люблю смотреть, когда люди сердятся. Очень люблю. Но здесь, в Англии, они не умеют так сердиться, как у нас, в Испании. В Испании люди вытаскивают ножи, кричат, ругаются. В Англии же они не делают ничего подобного, только краснеют и стискивают зубы.

— Вы помните, что там говорилось?

— Не уверена, — с сомнением ответила Пилар. — . Дед сказал, что от них всех нет никакого толку… что у них нет детей. Сказал, что я лучше их всех. Я ему очень понравилась.

— А про завещание или деньги он упомянул?

— Про завещание, по-моему, нет. Не помню.

— И что было дальше?

— Все ушли, кроме Хильды, такой толстой, жены Дэвида, она осталась в комнате.

— Вот как?

— Да. Дэвид выглядел очень смешным. Он весь дрожал и был белым как мел. Казалось, ему вот-вот станет плохо.

— И что потом?

— Потом я пошла и отыскала Стивена. Мы танцевали под граммофон.

— Стивена Фарра?

— Да. Он приехал из Южной Африки. Сын дедушкиного партнера. Тоже очень красивый. Загорелый, рослый, и у него чудесные глаза.

— Где вы были, когда произошло убийство?

— Сначала я была в гостиной вместе с Лидией. Затем отправилась к себе в комнату, чтобы подкраситься. Я собиралась опять потанцевать со Стивеном. А потом я услышала крик, и все куда-то побежали, и я побежала вслед за ними. Гарри со Стивеном старались взломать дверь в дедушкину комнату. Им это удалось. Они оба рослые и сильные.

— А затем?

— Затем, — хлоп — дверь упала, и мы все заглянули внутрь. Ну и зрелище! Все было переломано, перевернуто, а дед лежал в луже крови, и глотка у него была перерезана вот так, — она провела ребром ладони себе по шее, — от уха до уха.

Она умолкла, явно наслаждаясь произведенным эффектом.

— Вам не страшно было видеть столько крови? — спросил Джонсон.

— Нет. Почему мне должно быть страшно? — Она вытаращила глаза. — Когда людей убивают, всегда много крови. А здесь ее столько было! Кругом была кровь!

— И что говорили вокруг? — спросил Пуаро.

— Дэвид сказал что-то забавное. Что же он сказал? Ах да. Жернова Господни, сказал он, — и она повторила, делая ударение на каждом слове, — жернова Господни… Что это значит? Жернова — это то, чем мелют муку, верно?

— На этом, я думаю, мы закончим, мисс Эстравадос, — предложил полковник Джонсон.

Пилар послушно встала.

— Ну так я пойду?

И, поочередно одарив каждого из присутствующих быстрой пленительной улыбкой, она закрыла за собой дверь.

— «Жернова Господни мелют хоть и медленно…» — произнес полковник Джонсон. — Вот что сказал Дэвид Ли.

15

Дверь открылась, и полковник Джонсон поднял голову. В первый момент он принял входящего за Гарри Ли, но после того, как тот прошел в комнату, понял, что ошибся.

— Садитесь, мистер Фарр, — пригласил он.

Стивен Фарр сел. Потом поочередно оглядел каждого холодным умным взглядом.