Том восьмой. Выпуск II

— Прислали-таки этого самоуверенного бельгийского сыщика, — недовольно пробурчал Перри. — Ладно. Посмотрим, что он прокукарекает. Вероятно, ему необходимо знать, захотим ли мы сотрудничать с ними.

В комнату стремительно вошел безукоризненно одетый Эркюль Пуаро, в петлице его пиджака красовалась белая камея.

— Рад видеть вас, господин Пуаро, — сказал Перри. — Вы, вероятно, зашли ко мне по пути во дворец? Не угадал? Жаль!

— Я польщен, — воскликнул Пуаро. — Как хорошо в наше время иметь дело со столь элегантным господином, не правда ли, господин Перри? Иногда это очень важно, — Пуаро невинным взглядом окинул небритое лицо издателя, заметив его неопрятный вид, — особенно когда природа наделила тебя особыми качествами.

— О чем вы хотели поговорить со мной, господин Пуаро? — сухо и отрывисто спросил Перри.

Пуаро наклонился и фамильярно похлопал издателя но колену.

— О шантаже! — произнес Пуаро с ослепительной улыбкой.

— Что вы, черт возьми, хотите этим сказать? — возмутился Перри. — О каком еще шантаже?

— Я слыхал, — снова улыбнулся Пуаро, — сорока-ворона принесла мне на хвосте, что вы как-то собирались опубликовать в вашем «изысканном» издании одну сногсшибательную информацию, но… неожиданно ваш счет в банке возрос и… документы остались неопубликованными.

Закончив свой монолог, Пуаро откинулся на спинку стула и снова улыбнулся своей ослепительной улыбкой.

— Вы понимаете, — оскорбился Перри, — что это все клевета?

— Не обижайтесь, — доверительно сказал Пуаро. — У вас нет причин обижаться.

— Нет причин? — вспыхнул издатель. — То, что вы говорите, — чудовищная клевета, и у вас нет никаких доказательств относительно того, что я кого-либо шантажировал.

— О нет, — остановил его Пуаро. — Вы меня неправильно поняли. Я не угрожаю вам. Я только спрашиваю: «Сколько?»

— Не понимаю, о чем это вы, — хитро ответил Перри.

— Вопрос государственной безопасности, господин издатель, — сказал Пуаро. — Теперь вам ясно?

Собеседники обменялись многозначительными взглядами.

— Я — реформатор, господин Пуаро, сторонник перемен, — с пафосом сказал Перри. — Я хочу очистить политику от грязи. Вы знаете, в каком сейчас состоянии у нас политика? Авгиевы конюшни, не больше не меньше!

— Каково! — сказал Пуаро. — И вы туда же. Вы тоже ударились в классику, господин издатель?!

— И для очистки этих авгиевых конюшен, — продолжал Перри, — нужен очищающий поток народного гнева, негодующий поток общественного мнения.

— Я аплодирую вашим чувствам, господин Перри, — сказал Пуаро и добавил: — Жаль! Очень жаль, что вам не нужны деньги!

Он поднялся и быстро пошел к дверям.

Некоторое время остолбеневший издатель смотрел ему вслед.

— Подождите… — растерянно сказал он. Я еще ничего не сказал…

Но Пуаро его уже не слышал. Его поспешный уход объяснялся тем, что он терпеть не мог шантажистов.

IV

Эверит Дэшвуд, молодой энергичный сотрудник журнала «Бранч», шутливо хлопнул Пуаро по спине.

— Вы правы, старина, — сказал он. — В нашем деле столько грязи, столько подлости, что можно завязнуть по уши! Но это не для меня. Я стараюсь этого избегать.

— Вот именно, — сказал Пуаро. — Вы так не похожи на Перри.

— Чертов кровопийца! — в сердцах сказал Дэшвуд. — Он запятнал нашу профессию журналиста. Если бы мы могли его проучить.

— За этим дело не станет, — сказал Пуаро. — Я сейчас расследую одно необычное дело, связанное с политическим скандалом…

— Пытаетесь очистить наши авгиевы конюшни, — рассмеялся Дэшвуд. — Неблагодарное это дело, да и трудновато вам придется, старина. Разве только вы повернете воды Темзы и смоете к чертовой матери здание парламента.

— Мне кажется, — сказал Пуаро, — что вы тот самый человек, который мне нужен. Вы энергичны, настойчивы, ну, словом, парень что надо и способны сделать многое.

— Предположим, вы правы, — засмущался Дэшвуд. — Но что из этого?

— А вот что, — сказал Пуаро. — У меня есть план. Если он осуществится, мы сможем сорвать сенсационный политический заговор. А это, мой друг, самый подходящий материал для вашего издания.

— Отлично, — заинтересовался Дэшвуд. — О чем материал?

— Замышляется грандиозный скандал вокруг имени одной добропорядочной женщины.

— Женщины? — удивился Дэшвуд. — Это же отличная тема. Женский вопрос всегда интересовал читателя.

— Тогда садитесь, — сказал Пуаро, — и слушайте.

V

А слухи понемногу ползли и ползли.

Вот что говорили в таверне «Гуси и перья» в Литл-Уимплингтон:

— Лично я не верю ни единому слову. Джон Хаммет всегда был честным человеком. Не то что некоторые нынешние политики.

— Так говорят о всех мошенниках, пока они не попадутся.

— Все говорят, что на одной только афере с палестинской нефтью он заработал сотни тысяч фунтов… Незаконная сделка, скажу я вам…

— Все они жулики из одного притона. Грязные мошенники, вот кто они.

— Вот Эверхард этого бы не сделал. Он — человек старой закваски.

— Да не верю я, что Джон Хаммет был тем, кем его сейчас считают. Не верю я этим газетам.

— Жена Ферьера — его дочь. Вы видели, что пишут о ней?

Они смотрели и перелистывали зачитанный и замусоленный экземпляр еженедельника «Экс-рей ньюс», где в одной заметке говорилось: