Том второй

Некоторое время ушло на поиски среди свадебных подарков второго ребенка; понятно, что они не увенчались успехом, и Крамский тут же стал все отрицать, крича, что бог весть чего нагородил от волнения и сам не может понять, для чего надо было это делать.

Выслушав глубочайшие соболезнования, я с помощью пани Выхановой, тещи Крамского, понес Феликса домой.

Моя супруга времени попусту не тратила. Перед ней лежали листы исписанной бумаги, на верхнем был заголовок крупными буквами: «Ваш утонченный нрав», выдающий, что труд предназначался для «Счастливого домашнего очага».

Первая глава называлась: «Большая и малая нужда до и после театра». Начало гласило: «В театр, на концерт мы стремимся, чтобы получить наслаждение прежде всего от того, что мы слышим. Для этого необходима полная тишина и спокойствие. Однако, испытывая нужду, мы утрачиваем оное и не способны более внимать звукам, поэтому каждая подписчица «Счастливого домашнего очага» поступит, без сомненья, правильно, справив нужду, не выходя из зала, если на пути ее возникнут какие-либо серьезные препятствия. Но еще лучше, дорогие женщины, сделать это заранее! А вот уже после театра или концерта мы вольны удовлетворять свои насущные физические потребности с учетом личных вкусов каждого».

Вызванный психиатр собственноручно сопроводил ее в сумасшедший дом.

10

Это не стоило ему никакого труда, ибо он убедил ее, что они направляются туда, где одна пациентка в минуты просветления составила массу практических советов для домохозяек, изобретя в том числе эффективную мазь для мозолей и обмороженных конечностей, а затем написала объемный трактат о чистке кастрюль, используемых на открытом огне.

Но стоило моей жене, переступив порог лечебницы, услышать: «Милостивая сударыня, Вы должны у нас немножко отдохнуть», как она стала утверждать, что находится в абсолютно здравом рассудке, что это я, вероятно, все еще не в себе, и потребовала принести ей ручку и чернила, чтобы написать статью, мудрое содержание которой будет лишним свидетельством ясности ее ума.

Ей дали все необходимое, и она набросала для «Домашней мастерской» следующее: «Точилка для карандашей. Когда в семьях некоторых граждан затачивают карандаши, их невольно ломают; при нынешней дороговизне это сильно бьет по карману. Образуется много мусора, непригодного для вторичного использования. Все это не может не беспокоить хорошую хозяйку, которой и предлагается самой соорудить удобную точилку, необходимую в каждой семье. Для приобретения исходных материалов высокого качества следует снестись с торговцами фотографическими товарами и приобрести несколько катушек фотопленки. Сама пленка за ненадобностью выбрасывается, а катушки крепятся на небольшую доску, на нее же натягивается полоска наждачной бумаги. Вот и все, но это нехитрое устройство есть залог мира и тишины в вашей счастливой семье».

К моей неописуемой радости, жену оставили в лечебнице, и я поспешил с этим приятным известием и редакцию «Счастливого домашнего очага».

Мысль моя была выражена четко и ясно:

— Позвольте сообщить: моя супруга, самая активная ваша читательница, изобретательница знаменитого чая и универсального завтрака «Счастливый домашний очаг», была доставлена в сумасшедший дом.

Все это я сдобрил милой, как можно более приятной улыбкой.

Редакторши страшно удивились, а когда я сообщил им, что ее оставили там из-за новой точилки для карандашей, с устройством которой тут же ознакомил редакцию, они завопили:

— Подумать только, какая оригинальная идея! Будьте добры, продиктуйте еще раз сначала вот этой барышне! Нет, произошло явное недоразумение, жена ваша совершенно здорова. Мы должны навестить ее и выяснить, как все это могло случиться. Любой ценой нужно забрать ее оттуда сегодня же!

Их попытка кончилась неудачей. В лечебнице было сказано, что Адела Томсова страдает навязчивой идеей осчастливливать всех и каждого. В настоящее время она вынашивает замысел приспособления для варки яиц и, кажется, проект двухэтажного фамильного склепа с окном.