Томагавки и алмазы

Жили вольно. Кланы непринужденно вели меж собой междоусобные войнушки, хайлендеры угоняли друг у друга скот – но этим не ограничивались. Еще одна деталь, крайне сближающая Хайленд и Кавказ, – старинная и широко распространенная традиция похищения невест. Высмотрев подходящую красотку (которая часто раньше «суженого» и в глаза не видела), молодой человек с десятком надежных друзей приезжал в ее дом, подхватывал деву в седло и уносился галопом (порой хозяйственно прихватывая несколько коровушек или овечек, принадлежавших отцу «невесты» – приданое, ага). Очень быстро находился священник, в два счета венчавший молодых (точнее, сочетавший их браком по пресвитерианскому обряду, венчания не знавшему) – даже в тех случаях, когда «невеста» кричала, что не согласна, и ее у алтаря удерживали силой.

Впрочем, до определенного времени такое – сопротивление «невесты» – случалось редко. И девушки, и родители примирялись с происшедшим. Самое интересное, что очень многие «кавказские пленницы» относились к похищению совершенно спокойно, не кусались, не царапались, у алтаря стояли спокойно и с ходу включались в выполнение супружеских обязанностей разного рода. Об этом пишет авторитетнейший знаток шотландской истории сэр Вальтер Скотт, а уж ему-то верить следует полностью. Ну вот такие были обычаи, национальное своеобразие…

Правда, во второй половине XVIII в., когда в Шотландии укрепилась английская администрация, подобных «женихов» стали преследовать повсюду – не только в том случае, когда девушка, пусть уже обвенчанная, ухитрялась добраться до суда с жалобой. Хватало и случаев, когда «невесты», которым похититель, очевидно, пришелся по душе, никуда не бежали жаловаться и начиналась вполне благополучная семейная жизнь. Тот же сэр Вальтер Скотт вспоминал: когда он в разговоре с некоей дамой из общества недвусмысленно осудил одного такого похитителя, дама… резко его отчитала. «Незачем, – заявила она, – предоставлять невесте свободу выбора; в былые дни самыми счастливыми были браки, совершавшиеся на скорую руку». И в заключение она меня уверила, что ее собственная мать никогда не видела ее отца «до той ночи, когда он привез ее из Леннокса вместе со стадом крупного скота в десять голов, а не было пары счастливей во всей округе».

Вот так. Разговор этот происходил уже где-то после 1810 года: сэр Вальтер пишет о нем «не так давно», пишет в предисловии к роману «Роб Рой» – а роман вышел в свет в 1817 г. Сколько было лет собеседнице Скотта, так и останется неизвестным, но, как ни прикидывай, ее матушку ее будущий отец похитил из родительского дома (по примеру многих, хозяйственно прихватив и десяток коров) явно уже во второй половине XVIII в. Ну что же, я всегда знал, что психология девушек – темный лес…

Так вот, часть сильных кланов Унию приняла – а часть была к ней настроена очень отрицательно по разным своим причинам. На их поддержку Претендент и рассчитывал, и в первую очередь на собственный клан, к которому принадлежал, – сильных и влиятельных Стюартов, давших не одного шотландского и английского короля.

Первую попытку Претендент предпринял в 1708 г. Сведения о ней скуднейшие. В отличие от двух последующих якобитских мятежей, подавляющее большинство историков о ней не упоминают вовсе. Мне пришлось по уши закопаться в груду книг, чтобы в результате выудить всего-навсего пару-тройку общих фраз. Ясно, что какая-то попытка все же была. Но, насколько можно понять, Иаков Эдуард отыскал себе каких-то совершенно бездарных и бестолковых исполнителей. С большой долей вероятности из этих скудных фраз можно сделать вывод, что мятеж, собственно, погас, едва вспыхнув, – ну, может, парочку стекол разбили, какому-нибудь чиновнику по шее дали, парочку кабаков разнесли (разносить кабаки при мятеже – это прямо-таки интернациональная традиция, свято соблюдавшаяся во всех, наверное, европейских странах, в том числе в нашем богоспасаемом отечестве – зачем нам отставать от цивилизованной Европы?).