Томагавки и алмазы

Вот, кстати, о скальпах. Вопреки широко распространенному мнению снятие скальпов – вовсе не индейская придумка. Ну, вполне возможно, отдельные случаи у некоторых племен имели место, но массового характера не носили. Широкий размах этому дали как раз пуритане Новой Англии во время войн с индейцами – скальп служил средством строгой отчетности и своеобразной квитанцией на получение денег. В 1703 г. Законодательное собрание Новой Англии официальным образом постановило выдавать премию в сорок фунтов стерлингов за каждый индейский скальп и каждого индейского пленника. В 1720 г. выплату за каждый скальп повысили до ста фунтов. В 1744 г., когда одно из индейских племен в районе Массачусетского залива было объявлено бунтарским и его принялись истреблять, расценки были вновь повышены: за пленника мужского пола – 105 фунтов, за пленную женщину или ребенка – 55 фунтов, за скальп мужчины 12 лет и старше – 100 фунтов, за скальп женщины или ребенка – 55 фунтов. Немало белых головорезов заработали неплохие деньги. У меня нет точных данных, но подозреваю, что большинство этих «промысловиков» предпочитало не брать в плен, а убивать – с пленниками много возни, а разница в цене за пленника и скальп не так уж и велика, чтобы ради нее возиться с пленными… Ну а моральный облик человека, богобоязненного пуританина, способного хладнокровно снять скальп с ребенка, можете представить сами.

С чувством глубокого удовлетворения должен сообщить: всего через тридцать лет потомки этих головорезов (и наверняка некоторое количество их самих, доживших до этого времени) получили той же монетой. Когда началась война за независимость, пуритане Новой Англии, естественно, оказались в числе «мятежников». Королевские английские войска использовали против повстанцев очередных краснокожих «союзников», скрупулезно выплачивая денежки за каждый скальп. И краснокожие, в свою очередь, заработали немалые денежки на скальпах пуритан, лихо орудуя томагавками (кстати, и томагавки, которых индейцы раньше не знали, в Америку массовыми партиями в свое время начали завозить англичане).

Вернемся в Канаду. Для англичан она смотрелась лакомым кусочком по двум причинам: во-первых, источник ценных мехов (в первую очередь бобровых шкур), во-вторых – богатейшие тресковые промыслы возле острова Ньюфаундленд, которые французы охраняли как могли. Кроме того, английских купцов крайне интересовали угольные месторождения Новой Франции и мачтовый лес.

Для начала «потренировались» на испанцах. В 1703–1704 гг. отряд губернатора колонии Южная Каролина Мура, предшественника Бэкона, огнем и мечом прошел по землям тех самых многострадальных аппалачей. Белых там было всего около пятидесяти, а вот индейцев крик – примерно полторы тысячи.

Отряд методично уничтожал как поселения дружественных испанцам индейцев, так и католические миссии. Так и не подсчитано в точности, сколько людей было убито и замучено, известно одно: немало. Даже английские историки (и американские) признают, что рейд Мура «добавил одну из самых черных страниц в историю колониальных войн». Убивали и зверствовали в основном индейцы, которых, как я только что говорил, в отряде было большинство, – но Мур не делал ни малейших попыток им помешать. Глава миссии Айюбале монах-францисканец Анхель де Миранда попытался было сначала организовать оборону, но, видя, что нападающих гораздо больше, согласился капитулировать, если Мур сохранит жизнь обитателям миссии. Мур хладнокровно ответил, что не в состоянии сдержать своих индейцев – дикари-с, абсолютно неуправляемые (что истине нисколько не соответствовало, крики Мура слушали очень даже почтительно). После чего преспокойно отошел в сторонку, мигнул краснокожим, и они вырезали всех до одного обитателей миссии, белых и индейцев.

Во время этого похода крики захватили много пленных – 325 взрослых мужчин и, как пишут, «множество» женщин и детей. Вот только подавляющее большинство «добычи» досталось не индейцам, а попало на невольничий рынок в Чарльстоне…