Томагавки кардинала

— И что им надо? — растерянно пробормотал Клаус Мергель. — Жили, работали, и вот на тебе…

Пауль Хоффмайстер только беспомощно пожал плечами — что тут скажешь?

По улице шла толпа людей, одетых странно и непривычно для европейского глаза — в длинные то ли рубахи, то ли халаты сероватого цвета, в простых туфлях на босу ногу. Людей этих было много, и откуда они взялись в таком количестве, ошалевший немецкий обыватель никак не мог понять. Ну да, конечно, африканские и азиатские гастарбайтеры давно стали привычным элементом европейского пейзажа, но элемент этот вёл себя смирно, не нарушая благолепия: афроазиаты подметали улицы, вывозили мусор, работали на стройках, водили автобусы и грузовики и вообще делали массу очень нужных работ, от которых презрительно воротили нос коренные жители Германии, Франции, Бельгии, Голландии, но без которых ну никак не могла обойтись высокоразвитая техногенная цивилизация начала двадцать первого века со всеми своими телекоммуникациями и трансатлантическими авиалайнерами. И все вроде были довольны — поначалу. Но потом, когда гостей-слуг стало много, очень много, они вдруг заявили о себе во весь голос: хотим жить своим укладом! И вообще — ещё неизвестно, кто в доме хозяин: мы или эти бледные, привыкшие жить на всём готовом, не заглядывая в будущее дальше собственного носа.

Разлетелась-рассыпалась водопадом сверкающих осколков витрина магазина, оросив стеклянными брызгами бессловесные манекены, застывшие в заданных позах; и вспыхнула ярким весёлым пламенем перевёрнутая автомашина, подожжённая людьми в серых одеждах.

— О, майн готт, — простонал Клаус. — Куда же смотрит полиция?! Как страшно жить!

А жить действительно было страшно. Только вздохнули свободно за пятнадцать лет, прошедших после распада Империи Зла, когда всё вроде вернулось на круги своя, как вдруг посыпались новости одна другой хуже. Учёные умы нашли в атмосфере озонную дыру, через которую солнечная радиация медленно, но верно выжигает на Земле всё живое; и тёплое течение Гольфстрим потекло куда-то не туда, грозя Европе новым ледниковым периодом; и невинный флирт грозил обернуться смертельным заболеванием, которого раньше не знали; и за непрерывно растущими ценами не угнаться. А если почитаешь газету — там инопланетяне изнасиловали школьницу, а там разупокоилось кладбище, залитое химическими отходами, и восставшие покойники сожрали всех пассажиров туристического автобуса. И теперь ещё эти неблагодарные приезжие норовят выгнать из собственного дома его прежних хозяев…

Пауль тяжело вздохнул. Мадам Жироду (приятная женщина — во всех отношениях, а муж у неё редкий осёл), беженка из Франции, рассказывала ужасные вещи. После взрыва над Парижем правительство организовало расчистку развалин, направив на место катастрофы рабочие бригады, в основном состоящие из таких вот гастарбайтеров. И что бы вы думали? Дело кончилось бунтом — чёрно-жёлтые заорали, что белые хотят их выморить радиацией! Что там творилось — ни в одном триллере не увидишь! Хорошо хоть, решительные парни франглы не стали миндальничать — бросили против толпы цветных бунтовщиков солдат на бронеходах. Пустили в ход слезоточивый и усыпляющий газ (и пулемёты) и навели порядок. Но во Франции всё равно неспокойно — ходят слухи, что Франция скоро станет эмиратом и частью Нового Халифата. А дурные примеры очень заразительны: здесь, в Германии (и не только в Германии), людей с Востока тоже немало — вон они, идут-шагают…

А ведь есть ещё и русские. В буферной зоне Протектората Русь вроде бы спокойно (хотя и там водятся лесные и городские бандиты-партизаны), а вот в Сибири… Сибирский царь грозит цивилизованному миру атомным оружием (а Париж показал, что русские могут перейти от слов к делу) и даже, как говорят, готовит спецотряды зомбированных медведей, умеющих обращаться с автоматами и питающихся исключительно человеческим мясом. Да, Россия — это вечная беда и вечная головная боль всего цивилизованного мира.

И есть ещё орды «новых чингизидов», расплодившихся как кролики и владеющих самыми современным оружием, и размахивают кривыми саблями толпы «новых бедуинов», жаждущих выпустить кишки всем неверным, а их жён и дочерей, нанюхавшихся феминизма, упрятать в свои гаремы для внутреннего, так сказать, употребления. Как страшно жить…

Со стороны центральной площади показалась цепь солдат в чёрных бронежилетах, в касках с прозрачными забралами, с пластиковыми щитами и увесистыми дубинками; за их спинами ползли две угловатые машины с водомётами. Тугие струи воды ударили в толпу, смывая серую накипь и мусор, которые она за собой оставила, и кусочками колотого льда засверкало в разливавшихся по асфальту бурлящих потоках стекло разбитых витрин.

* * *

2006 год