Томас Бекет [=Бекет, или Честь Божья]

Бекет. «Не мир пришел я принести, но меч!» Ваше преосвященство, наверно, не раз читали эти слова? Мне безразлично, в чем обвинялся этот человек. Если я допущу, чтобы моих священников судил мирской суд, если я допущу, чтобы Роберт Вер увез из нашего монастыря монаха, принявшего пострижение, под тем предлогом, что это его беглый крепостной, — через пять лет от нашей свободы, да и от самих нас вряд ли что останется! Я отлучил от церкви Джильберта Клера, Роберта Вера и Вильгельма Энсфорда. Царство божие защищает себя точно так же, как и все прочие царства. Неужели вы думаете, что достаточно появиться закону, и все подчинится ему по доброй воле? Без вмешательства силы, его извечного врага, закон — ничто!

Епископ Йоркский. Какой силы? Довольно бросать слова на ветер! Король — вот сила и вот закон!

Бекет. Есть закон писаный, но существует и другой, неписаный закон, и, в конце концов, королям приходилось склонять перед ним голову. (Пристально смотрит на собравшихся, с улыбкой.) Я был кутилой, мессиры, возможно, даже распутником, словом, человеком от мира сего. Я обожал жизнь, я смеялся над всем прочим, но если так, не следовало взваливать на меня это бремя. Теперь я принял на себя это бремя, я засучил рукава, и ничто не заставит меня отступиться!

Джильберт Фолиот (поднимается в бешенстве и подходит к Бекету). А знаете, к чему приводит точное соблюдение церковной юрисдикции? К тому, чтобы красть, — да-да, красть крепостных саксонцев у их господ! Любой раб может скрыться от своего господина в монастырь. Два взмаха ножниц, одна молитва — и феодал лишается крепостного, не имея возможности вернуть его, над крепостным уже не властна юрисдикция феодала и короля. Что это — справедливость или ловкий фокус? Разве собственность не священна? Если бы у владельца украли быка, стали бы мешать пострадавшему требовать возвращения своего добра?

Бекет (улыбаясь). Епископ, я восхищаюсь энергией, с какой вы защищаете богатых нормандских собственников. Тем более что, по-моему, сами вы не принадлежите к их числу. Вы забываете об одном — очень важном для священника, — о том, что у крепостного саксонца есть душа, которую может призвать к себе бог, но это никак не относится к быку.

Джильберт Фолиот (вне себя). Не прикидывайтесь младенцем, Томас Бекет! Вы довольно долго, несмотря на свое происхождение, пользовались этим положением вещей, и вам бы следовало быть скромнее в ваших нападках сейчас. Кто покушается на английскую собственность — покушается на королевство. А кто покушается на королевство, в конечном счете, покушается на церковь и веру! Кесарю…

Бекет (прерывая),…кесарево, епископ. Но когда кесарь покушается на то, что ему не положено, надо подобрать сутану и бороться против кесаря его же оружием. Я знаю так же хорошо, как и вы, что в большинстве случаев крепостные, укрывающиеся в наших монастырях, мечтают только о том, чтобы спастись от рабства. Но если на сто тысяч обманщиков найдется хоть один саксонский крепостной, который искренне стремится служить богу, то я готов ради него поставить на карту благополучие всей церкви и даже самое ее существование.

После этого взрыва наступает молчание.

Джильберт Фолиот (улыбается). Сказка про заблудшую овцу имеет успех. Всегда можно сделать, монсеньер, хороший рассказ на этот умилительный сюжет. Политика — дело другое. И вы доказали, что вам это прекрасно известно.

Бекет (сухо). Я доказал вам это, когда занимался политикой. А сейчас я занимаюсь не политикой.

Епископ Оксфордский (мягко). По-моему, было бы умнее и целесообразнее в нашем огромном земном царстве, равновесие коего столь трудно поддерживать и одной из опор коего являемся мы, не противопоставлять нашего формального запрета согласию владельца, когда крепостной человек хочет служить богу. Не спорю, церковь должна бороться, чтобы защищать своих приверженцев, но ни в коем случае никогда не должна терять разум. Это говорит вам очень старый церковнослужитель.

Бекет (мягко). Я не проявил достаточно разума, приняв сан архиепископа примаса. Сейчас я уже не имею права быть разумным, по крайней мере в том смысле, какой вкладываете вы и в это слово. Благодарю, ваши преосвященства, Совет окончен, а мое решение принято. Я сохраню в силе эти три отлучения от церкви. (Делает знак священнику.) Пригласите Верховного судью.

Входят два стражника, за ними — Ричард де Ласи и герольд.