Томас из Рэдинга

   -- Ах, негодяй, ты тут как тут, чтобы еще увеличить мои страдания! Так я так долго давал тебе хлеб насущный только для того, чтобы привести себя к гибели! Так я так долго кормил тебя лишь для того, чтобы обеспечить себе разорение! Думал ли я, когда ты так часто окунал свои грязные пальцы в мою посуду, что я воспитываю своего смертельного врага! Но к чему жалобы в таком отчаянном положении. Пойди, моя жена, к нашим соседям, быть может, ты добьешся того, что кто-нибудь из них поручится за меня.

   Труды его жены пропали даром. Он послал ее к своим родителям, но и те отказались от него; потом к своему брату, но и он не захотел к нему притти. Оставалось только отправиться в тюрьму. Когда он направлялся?; туда, он встретил посланного, который принес ему письмо от господина Коля, в котором тот, как вы знаете, обещал ему двести фунтов стерлингов. Когда бедняк прочел эти строки, он очень обрадовался и показал письмо помощнику судебного пристава, который отпустил его на честное слово. Тотчас же Том Дув отправился в Рэдинг, где он нашел по прибытии всех других суконщиков, которые оплакивали преждевременную смерть Коля. Вдова в слезах выплатила ему его деньги. Этот акт щедрости внушил другим суконщикам мысль тоже оказать кой-какую помощь Тому Дуву. Тотчас же один из них дал десять фунтов, другой -- двадцать, третий -- тридцать с тем, чтобы дать ему оправиться. Благодаря этим средствам и с божьей помощью он добился вновь большего доверия к себе, чем когда-либо раньше его имел.

   Когда богатство вновь вернулось к нему, его прежние друзья явились, чтобы низкопоклонничать перед ним, и теперь, когда он не нуждался ни в чьей помощи, каждый готов был услужить ему. Его злобные сотоварищи, которые презирали его в его бедственном положении, находили потом удовольствие пресмыкаться перед ним и умоляли его с шляпой в руках и согнутыми коленями оказать им свое благоволение и уважение. Но хотя для вида он и прощал им их прежние злостные выходки, он часто говорил, что он ни на йоту не окажет им доверия.

   Потом он жил в полном благополучии и после своей смерти оставил большое состояние.

  

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯКак прекрасная Маргарита открыла своим хозяевам, свое высокое и благородное происхождение; как из-за любви к герцогу Роберту она дала обет никогда не выходить замуж и поступила монахиней в Глостерское аббатство.

   После своего возвращения в Глостер прекрасная Маргарита плакала целыми днями. Она так горевала о потере герцога Роберта, ее верного возлюбленного, что стала всецело презирать все житейские удовольствия. Наконец, она призналась своим господам:

   -- О, мой добрый господин и моя добрая госпожа, -- сказала она, -- я долго скрывала от вас, кто мои родители, которых превратности судьбы подвергли справедливому наказанию. Я -- достойная сожаления дочь несчастного графа Шрусбэри, который после своего изгнания постоянно навлекал на меня несчастия. Позвольте же мне попросить у вас, дорогой господин и дорогая госпожа, позволения провести остаток дней моих в святом монастыре.

   Когда Грэй и его жена услышали эти слова, они были необычайно удивлены ее благородным происхождением, а также ее странной просьбой. Жена Грэя не знала, как называть Маргариту, барышня или госпожа, но говорила:

   -- О, боже мой, вы -- лэди, а я об атом не знала. Я очень жалею, что я не знала об этом раньше.

   Когда домашние узнали о том, что Маргарита -- лэди, их отношения к ней чувствительно изменились. Ее госпожа сказала также, что она намеревалась выдать ее замуж за своего сына, и всякого рода доводами пыталась заставить ее отказаться от ее намерения поступить в монастырь. Она говорила ей:

   -- Послушай, Маргарита, ты благородна и красива, жизнь предназначает тебе, без сомнения, наилучшую судьбу; ты можешь оставить после себя славное потомство, в котором ты себя переживешь.

   Все эти доводы и много еще других были пущены в ход, чтобы ее разубедить, но все было напрасно. Она отвечала:

   -- Кто не знает, что эта жизнь дает удовольствия на час и огорчения на целые дни; она всегда платит то, что обещает. Но она обещает только вечную тревогу и душевные огорчения. Неужели вы думаете, что если бы я даже имела выбор среди самых могущественных принцев христианских стран, я могла бы отдаться какому-нибудь другому, более благородному супругу, чем мой господь Иисус Христос? Нет-нет, он мой супруг. Ему я вручаю свое тело и душу, ему отдаю свое сердце, свою любовь, свою самую крепкую привязанность. Я слишком долго любила этот призрачный мир; я вас умоляю, не пытайтесь больше отклонить меня от моего намерения.