Томас Торквемада (“Великий Инквизитор”). Его жизнь и деятельность в связи с историей инквизиции

Все это рушилось на головы главным образом тех, у кого не было покровителей, чтобы остановить карающую руку, и на людей, заведомо ненавистных инквизиторам. Располагавшие влиянием ускользали от правосудия трибунала, даже в том случае, когда их преступления были известны всему свету. Сами члены трибунала часто были повинны по инструкции Эймерика, и Вольтер вовсе не инсинуировал, когда изображал великого инквизитора любовником прекрасной Кинегунды совместно с богатым евреем. Лишь в редких случаях, при вопиющем нарушении законов и под непобедимым давлением общества, инквизиторы попадали под следствие, но, как увидим далее, их наказание имело скорее характер попустительства. Иное было положение людей без покровителей и заранее преданных усмотрению инквизиторов. По мере того, как подвигался процесс, масса этих арестованных постепенно распадалась на категории: легко подозрительных (levi), сильно подозрительных (vehementi), обращенных (reconciliati), упорных (obstinati) и оправданных. Впрочем, оправданные почти всегда считались подозрительными. Им выдавалось разрешение ad cautelam, то есть как подозреваемых в ереси, и горе было этим лицам, если они опять попадали в руки инквизиции. Рецидивистам (relaps) не было прощения... Каждый обвиненный и сознавшийся мог просить примирения с церковью. Степень наказания в таком случае уменьшалась, смотря по времени признания и по важности преступления. В период первой инквизиции примирение с церковью совершалось торжественно, в храме и в присутствии народа. В назначенный день перед обедней обвиненный в ереси ставился на амвон с открытой головою и со свечою в руках. Начиналось богослужение. После чтения евангелия инквизитор произносил речь против ереси, затем осужденный на покаяние перед крестом и евангелием произносил отречение от своих заблуждений и, если мог, подписывал этот акт и получал разрешение.

“В день всех святых, в праздник Рождества Христова, – говорилось в разрешительной грамоте, – в празднике Сретения Господня и каждое воскресенье великого поста обращенный обязывается присутствовать в соборе при церемонии в одной рубашке, босиком, с руками, сложенными накрест, и принимать от епископа или пастора удар лозою, кроме Вербного воскресения, в которое будет разрешен. В великую среду он опять должен явиться в собор и будет изгнан из церкви на все время поста, в которое обязан приходить к вратам церкви и стоять во все время богослужения. В святой четверг станет на том же месте и будет снова разрешен. Каждое воскресенье поста он входит в церковь в надежде разрешения и опять становится у врат церковных. На груди постоянно носить два креста цвета, отличного от платья”.

Это покаяние продолжалось от трех до семи лет, смотря по важности преступления, и было самою легкою карой.

В период второй инквизиции примирение с церковью совершалось во время аутодафе. Аутодафе – религиозное действие, дело веры – бывали частные и общие. Первые совершались по мере надобности несколько раз в год, предпочтительно постом; вторые – по случаю важных событий в государственной жизни, восшествия на престол нового государя, рождения инфанта и проч. За месяц до торжества члены трибунала со знаменем впереди отправлялись на главную площадь и объявляли народу о дне аутодафе. То же делали герольды инквизиции при звуках труб и барабанов по всем улицам и площадям. По мере приближения назначенного срока начинались приготовления. На площади против королевского балкона, если предполагалось присутствие короля, возводился помост длиною в двадцать шагов. Сбоку, справа от балкона, строили амфитеатр в 25 или 30 ступеней, покрытый коврами, для членов инквизиции, с балдахином на верхней ступени для великого инквизитора. Слева другой такой же амфитеатр, но без всяких украшений, предназначался для осужденных. Посередине помоста ставился меньший помост с двумя рядами деревянных клеток, куда вводили преступников на время чтения приговоров. Прямо против клеток ставили две кафедры: с одной читались приговоры, с другой произносилась проповедь; перед местами советников воздвигались жертвенники. Для народа тоже устраивались места.