Томаш

Дорога шла в гору, подъём становился круче, и после поворота Томаш увидел в лучах заходящего солнца тёмную громаду замка де Веги. Но не только замок освещал зловещий пожар заката, его лучи касались ветвей больших высохших деревьев, на которых страшными плодами висели маленькие дети. Некоторые были просто приколочены гвоздями к стволам и использовались баронами и их слугами в качестве тренировочных мишеней. Птицы кружили в небе, изредка садясь на маленькие трупики, чтобы поклевать их нежное мясо.

Томаш так устал, что не мог ни на что смотреть. Его ноги передвигались сами собой, повинуясь инстинкту. Единственной жаждой, которую испытывал мальчик, была жажда жизни, и все другие желания давно померкли перед ней. Он молился, как мог, прося о чуде, но чуда не происходило. Конвой, ведший скот, посторонился, давая дорогу очередному разъезду смерти. Около полусотни всадников умчались в ночь сеять ужас и разорение по всей округе. Пропустив эту сатанинскую кавалькаду, конвой со скотиной и Томашом перешёл по подъёмному мосту через глубокий ров. Пройдя через массивную надвратную башню, стражники вывели Томаша и коров на внутренний двор замка. Обессиленного мальчика отвязали от коровьего хвоста, посмеялись над его чумазым, залитым кровью и засохшими слезами лицом и швырнули в толпу пригнанных из разных деревень невольников, стоявших у стены замка. Все пленники баронов молчали, будучи уже не в силах ни плакать, ни стонать.

Томаш с трудом поднял голову и увидел, как взрослые мужчины шли, повинуясь бичам стражи, к небольшой площадке, на которой свирепый рыцарь в залитых кровью латах упражнялся в искусстве владения мечом. Каждого вновь подведённого к нему человека он разрубал на части. Невольники, закованные в железо, чуть не падавшие от голода и усталости, оттаскивали куски его жертв в сторону. Томаш хотел было отвернуться, чтобы не видеть этого ужаса, но вдруг заметил своего отца, которого какой-то верзила подводил к палачу. Мальчик заледенел от ужаса, не понимая, зачем его отца ведут к рыцарю, ему хотелось закричать, но страх сдавил горло. Отец повернулся, озирая пленников у стены, и его глаза встретились с глазами сына… в следующий момент меч отсёк голову мужчины, и она с глухим стуком упала на каменные плиты замкового двора. Вот так в один день Томаш стал круглым сиротой.

Когда же все мужчины были изрублены в куски, наступила очередь стариков умирать. Их, невзирая на возраст, погнали в одну из самых высоких башен замка. С её вершины младший из баронов Квентин де Веги лично столкнул каждого вниз, сопровождая свои деяния безумным смехом. Оставшихся в живых детей и молодых девушек, среди которых были и Томаш, и Рита, и маленький Клаус, и все их друзья, повели в главную башню замка, соединявшуюся галереями с внешними стенами замка. Всех их привили в большой зал, который некогда был богато украшен, но теперь больше напоминал хлев. Дорогие ковры и перины лежали на полу, усыпанные соломой, по стенам висели щиты, дорогое оружие и шкуры животных, вдоль стен стояли огромные бочки с вином и мёдом, над ярко пылавшим очагом жарилась туша барана. Сидевшие за большим дубовым столом, заваленным свининой и кувшинами с вином, друзья и ближайшие слуги баронов одобрительно загомонили при виде напуганных сирот. Мерцающий свет факелов озарял их злые оскалившиеся лица. От страха пленники дрожали, дрожали они ещё и от ледяного сквозняка, проникавшего через неплотно прикрытые ставни. Однако они стояли тихо и послушно, не осмеливаясь произнести ни слова, да и что могли сказать убийцам и насильникам, в чьей власти они оказались, иступлённые от страха и горя дети и девушки.

Наконец в зал вошёл старший барон Жиль де Веги. Он утомился после свих забав во дворе замка, и теперь ему хотелось позабавиться со своими пленницами. Он быстро снял латы и остался в одном исподнем. Затем Жиль внимательно осмотрел всех пленниц и подошел к Рите, которая хоть и была убита пережитым потрясением, оставалась самой красивой из всех присутствовавших в зале женщин.

— Дядюшка Жиль не обидит тебя, если ты будешь с ним ласкова, — сказал барон, обхватывая бёдра Риты.

В ответ раздался звон пощёчины. Рассвирепевший барон сделал шаг назад, а затем на несчастную девушку обрушился шквал сокрушительных ударов рыцаря. Когда Рита перестала двигаться, Жиль одним рывком содрал с неё платье и надругался так жестоко, как только мог, не обращая внимания ни на кого в зале. Да и никто из слуг или стражи не удивился поведению барона. Томаш не мог поднять головы, злоба и отчаяние переполнили его юную душу, но хуже этого было сознание своего совершенного бессилия.