Томатные тараллини и Black metal

Антона схватил за руки и ноги жилистые загорийцы и словно волна прибоя, весь табор, с криками, двинулся к накрытому брезентом «памятнику». Оказавшись у него два молодых загорийца стянули брезент и Козловский увидел деревянное строение похожее на скворечник, но на четырех бревнах-ножках, меж которых были сложены поленья и валежник. Ко входу вела лестница, по которой взобрался загориец и отпер дверь на засове. Трое затолкнули внутрь будки Антона и закрыли дверь на засов. Пол был железным и каждый звук отдавал эхом в этом странном помещении.

В углу, свернувшись как пёс, лежал Колька Дорофей. Теперь его сияние прошло и он выглядел утомленным и равнодушным. Его пустые остекленевшие глаза смотрели сквозь Антона, не моргая.

— Кто ты такой? — спросил Козловский. — Нас сожгут?

— Ххххаррк, — захрипел Николай, — как фсегда одно и тоже! — шепелявил Колька.

— Кто ты такой?

— Я не имею имени. Уже тысячу лет ф гостях у фас.

— Те звезды, это что такое?

— Сигнальные буйки, фсего лишь, я подаю их, но эти подлецы фскрывают их и форуют наполнитель.

— Этот самый бахт?

— Этот самый, — грустно сказал Николай. — Уже столько лет улететь домой не могу.

Ты как-то вселился в этого пастуха?

— Я есть бестелесный дух. Я ф лишайнике. Я по фашей классификации гриб.

— Ты ведь можешь проходить сквозь стены!

— Уже не ф этом теле, ресурс исчерпан. К сожалению.

Антон почувствовал запах бензина и донеслись слова Рамо: «Рапидо, огонь!»

— Они нас сожгут?

— Нет, — бросил Бахатал и сел, прислонившись к стенке. — Фсего лишь проведут реакцию по фыделению меня из одного тела ф другое, а старое съедят, это у них деликатес. Барону достается мозг, он от него испытыфает неземное удофольствие. Все потому что там концентрация опиата самая фысокая.

— Жесть. Я не хочу быть Бахаталом.

— Тфое мнение никого не интересно. Как только пол нагреется до определённой температуры начнется реакция фыделения и принятия тела реципиента.

— Черт! Черт! Черт!

— Температура около шестидесяти градусоф должна быть, сейчас разгорится. Уже пошло тепло.

— Так а тараллини зачем ты ел?

— Фосполнял запас питательных фещестф, растение утрини. Ф специях там содержится. Оно мне необходимо.

Антон подошел к стене и посмотрел на мир сквозь щель: по небу неслись гонимые ветром кучевые облака, хвойный лес шелестел, а снизу поднимались клубы черного дыма. Мысль о том, что он потеряет себя пугала и шокировала. Не было никакой возможности скрыться — даже если он выломает засов, подлые загорийцы вновь запихнут его в эту духовку к лишайнику. Благодетель ведет в ад. Трусливые нарциссические металлисты. Это из-за них он оказался в той будке, это из-за них он погибнет. Как он проклинал этих патлатых лабухов. Чувствовалось как пол становится с каждой секундой горячей. Колька-бахтал развалился на полу, видимо, чтобы площадь соприкосновения сделалась большей.

— Не фолнуйся, это будет быстро, — сказал он и Антона передернуло от омерзения и страха. Сердце быстро билось и вспотели ладони, дышать становилось все тяжелее, и он ртом приник к щели в досках, втягивая воздух. Начала кружится голова. Колька-бахтал закрыл глаза и открыл рот, бледное тело его начала пробивать судорога. Спустя минуту в будке стало нестерпимо жарко, Антон снял куртку и расстегнул рубашку, обливаясь потом он сидел у стены и дышал в щель. Бахтал начал шипеть. Антон взглянул на него и к своему ужасу увидел как изо рта пастуха начало парить зеленоватое облако, дымка.

Снаружи послышались недовольные возгласы загорийцев, солнце скрылось за тучами и подул сильный ветер. Резко потемнело и от порывов ветра заскрипело все это жуткое строение. Антон мысленно просил духов Земли о спасении. И оно пришло. Ударил сильный дождь. Крупные капли били по жестяной крыше, остужая её. Зеленоватое облако отделилось от пастуха и поднявшись к потолку сконденсировалось там мелкими каплями. После чего начало капать обратно на дёргающегося Николая. Антон, поджав к подбородку ноги, наблюдал как зеленая жидкость втягивалась словно губкой раскрасневшимся от агонии пастухом.

Козловский выглянул в щель и увидел, что дождь стал снегом. Белые хлопья убелили всю опушку и навьюченные машины загорийцев. Кочевники выкрикивали грязные ругательства, вздымая свои мускулистые руки к небу, не понимая, как возможен снег в конце апреля. Меж тем, снаружи всё забелело, температура заметно снижалась и даже в «скворечнике» сделалось прохладно. Запахло бензином — загорийцы подлили топлива в огонь, но это не спасало их планы. Температура стремительно снижалась и перепуганные они молились своим язычески богам.

Раздался ружейный выстрел и женщины-загорийки в ужасе закричали. Антон прильнул к щели и увидел как весь табор бежит к стоянке машин. Тощие загорийцы расталкивали своих толстых женщин, в панике убегая от неизвестного стрелка. Послышались шаги по лестнице. Засов сдвинулся в бок и дверь со скрипом приоткрылась.

— Антоша, выходи! — сказал Сергей и хищно улыбнувшись продолжил, — а этого мы сжарим, подкинем еще дровишек.