Томчин

И тут на сцене появляется наш дорогой Кучлук. Великолепный пловец, можно сказать — разрядник и бывший комсомольский работник, подобный тем, которые осваивали богатства одной страны после ее развала. Распада? Путаюсь. И — просто красавец! Явив свои прелести гюрхану Елюю и его дочери, он женился на них. На ней. Не важно. Со своей найманской бандой грабит подыхающую страну, пользуясь отсутствием разгромленной Мухаммадом армии — нет никого, чтобы дать ему в морду. Грабит не по-комсомольски, а на коне и с мечом, поскольку университетов не кончал. Но результат от этого не изменился, Кучлуку удалось захватить почти все владения гюрхана. Формально гюрхан остался на престоле, фактически страной владеет и правит его советник Кучлук.

Посмотрел на все это Мухаммад и потребовал у Кучлука выдать ему гюрхана, а также — всю казну государства. А мусульман своих пусть пока себе оставит. Знал, что попросить, но не учел — у кого. Гюрхана-то не жалко, но тот как раз умер, а вот деньги отдать? Только что наворовашемуся — нереально. Кучлук предложил разделить подвластные ему земли, и Мухаммад сделал еще шажок к нашим границам. Было это в прошлом году.

И какой из этого вывод? Остался шажок. Кто и когда его сделает? К этой зиме Мухаммад полностью подчинил себе персидский Ирак, Мазандаран, Арран, Азербайджан, Ширван, Фарс, Керман, Мекран, Мангышлак, Кеш, Сиджистан, Гур, Газну и Бамиан. Фу-у-ух! Дальше — мы? В походы берет четыреста, иногда даже — шестьсот тысяч воинов. В следующем году собирается пойти на Багдад, хочет добиться, чтобы его признали султаном Ислама. А потом надо искать и бить неверных — нас. Слонами топтать будет. Ловим мышей?

Последнее тихое лето перед бурей я проведу с семьей. Кто как готовится к грозе. Бегают, суетятся. К чему это, когда все решено. У нашего государства есть характер, мой характер. Мужчина не должен склоняться перед грядущим ударом судьбы. Посмотреть еще раз в глаза дорогим людям, полюбоваться красотой жен, послушать заливистый смех сына. Нам этого достаточно. Наверное, потому мы и монголы. А смерти нет.

Глава 21

Все бы ничего, если бы не был Мухаммад маменькиным сынком. Папаша у него был лихой мужчина, а маменька — так вообще. Ей бы пивом в розлив торговать, да по вечерам, да у проходной. В результате: сидит мамаша в прежней столице, а Мухаммад в Самарканд перебрался. Не получается у него рядом с ней командовать. Народ постоянно к маме бегает, переспрашивает. С ним поссоришься — есть еще шанс в живых остаться, ежели у мамы — в родственниках числишься или в фаворе. А с мамой — без шансов, даже если ты шахский лепший друг. Были примеры. Мама у нас из степняков, из кипчаков. Помню, у Яна читал — такая мегера! В моем мире ее Чингисхан в конце жизни на цепи держал, титул себе присвоила — самой главной женщины мира. А смысл? Старуха уже. Даже, может быть, старше чем я. Меня сколько на цепи не держи — характер и взгляды не поменяю, поздно. Сдохну и все. Может в этом и смысл?

Мамаша Теркен-хатун из кипчаков, а инстинкт материнский никуда не делся. Сыночку помочь завсегда готова. А тут в степь кипчакскую вывалились все гады, которых мы из Монголии повыгоняли. Приняли их, поддержали, да с умом. Лучших проводников и следопытов, знатоков лазеек для прохода в Монголию — не найти. Основная масса беглецов — меркиты, но там всех родов всякой твари по паре найдется, и моих родственников, в том числе. Не в национальности дело, а в характере и воспитании, ну да ладно. У меня родной сын меркит наполовину и что? Получают у кипчаков не только кров и подачки, а и вооружение, к походу на нас готовятся. Я вначале думал — обычный набег, опять в речке искупаем. Нет, под контролем ребята, сигнала ждут. Есть у меня накладка в понимании ситуации. Гнали мы их к кара-китаям, с Кучлуком, потом разведка сообщала, что они дальше, к куманам ушли. Так не пойму: кипчаки и куманы — это одно и тоже. или разные племена? Куманов трогать бы не хотелось, а отщепенцев наших надо добивать. Мне здесь батальон "Бранденбург" или "Нахтигаль" не нужен. Гнать от местного Алтая до здешнего Урала, если он есть. Чтобы духу их поблизости от нас и Мухаммада не было.