Томчин

Кстати, по этому поводу. Можно организовать небольшой заводик по его производству на границе леса, только рабсила пусть лесная будет. Мои для заводов не годятся, психология не та, взбесятся раньше, чем продукция пойдет. Им волю подавай. Но с сырьем перебоев не будет, это мне Бортэ досконально объяснила, когда мы обсуждали возможные природные катаклизмы и их влияние на потерю нашего скота. Там все зависит от величины и качества выпасов, а, главное, — от профессионализма пастухов. В засушливый год количество выпасов сокращается, приплод падает, но катастрофы нет. Больше скота поступит на переработку, так как возникают проблемы с его прокормом. Максимальные потери приходятся на богачей, а бедняки со своими двумя-тремя десятками овец и максимум десятком коней переживут засуху спокойно. Главное — отследить, чтобы богачи, вылупив глаза от жадности, бедняков не притесняли. А на это у нас армия есть. Спи спокойно, дорогой Чингизхан, и не лезь в дела, в которых не понимаешь, без сопливых разберемся, для этого пастухи существуют. Голода не будет — Бортэ сказала!

Итак, экономически нам северяне не нужны, скорее, мы им, как гаранты от голода. Лечить? Их свои шаманы лечат, и, думаю, не хуже наших, степных. Россия да будет прирастать Сибирью? Полезных ископаемых у них нет, хотя, конечно, есть, но нам до их разработки еще семь верст пешком киселя хлебать. Нет потребности у нас в полезных ископаемых, наверняка и в нашей степной земле месторождений немало скрыто, и что? Пусть пока так лежат.

Угроза агрессии? Трудно представить, как из дремучих лесов на мои легионы выкатывается озверелая толпа диких германцев, размахивающих дубьем, и лихо крошит нашу степную цивилизацию. Эти копатели корешков больше мне напоминают Дерсу Узала. Конечно, себе на уме, в лесу живут, стрелки отменные. Но даже для набора в мою конницу не годятся, на лошади не усидят. Если объединимся — так и останутся жить у себя в лесу, и степняки без коней к ним не поедут.

Что же у меня получается? Желание объединения есть, но только на добровольной основе, никакой агрессии с нашей стороны. Единая Монголия, северная — лесная и южная — степная, пустынная и горная. Что это дает нашему народу? Наверное, у нас будет больше мехов, если мы освободим соплеменников от необходимости добывать пропитание только охотой, а наш мясной товар получит нового благодарного потребителя. Добыча мехов может дать еще один вид валюты для торговли с другими соседями, на Руси шкурки соболя и куницы заменяли деньги. Название хорватской куны произошло от шкурки куницы, а я ее сам в руках держал и даже расплачивался.

Что еще мы можем предложить нашим собратьям? Защиту от агрессии? Хорошо бы, но вряд ли кто на них нападает, я бы знал. Может, далеко, на их западной или восточной границах, есть обидчики, насмешничающие над природными монголами? Пилюющие на них, беззащитных? Вряд ли, а жаль. Всегда приятно защищать слабого, особенно, если силу девать некуда. На севере у них, похоже, все враги вымерзли, раз даже у нас такая зима холодная. И совсем уже стыдоба, если такие предложения наведут на мысль, что наша защита им требуется от нас самих. Только крышевания мне здесь не хватало. Лучше этот вопрос вообще не поднимать.

Приятельствовал я с одним исполнителем. Банк, от которого он работал, имел со мной общие деловые интересы, а я любил покопаться в новинках, изготовленных по спецзаказу, или в редкостях, в паре экземпляров попавших к нам из-за рубежа. Банк не жался. Как крыша — не давил, отношения были вполне ровные и доброжелательные. Но наступил момент и я два дня просидел дома затылком к окну, ожидая разрешения ситуации. Мучиться не хотелось. Взгляд моего приятеля скользил по волосам, ощущения были как от легкого касания пальцев. Сам полгода назад крутил и вертел в руках винтовку из Англии, через прицел которой он сейчас смотрел на меня. Из Волги, припаркованной недалеко от моего дома, ожидая телефонного звонка. Машина крутилась, минуты складывались в часы…

Когда все закончилось и я перестал интересовать его хозяев, через неделю после наступившей тишины, он нашел меня. Что-то пытался объяснить. Мы стояли у стенда на выставке ЭКСПО, я не смотрел на него, молча читал рекламные плакатики. Так и промолчал, пока не перестал ощущать его присутствие рядом.

Все-таки, он считал себя моим другом. Может быть. Так, наверно, и было…

Еще гитлеровский аншлюс Австрии Германией в голову приходит. Да, сравнения возникают — хоть куда! Может, эти ребята совсем со мной объединяться не хотят, а желают сохранить самобытную культуру своих племен. А я — захватчик, и со мною надо воевать, освобождать родные леса. Сделаешь глупость, и получишь в ответ вторую партизанскую Белоруссию, раз спокойно не сидится. Мыслитель хренов!

Я их культуру и пальцем трогать не собираюсь, но кто мне поверит? Та же Прибалтика — живой пример. Я им буду заводы для производства пеммикана строить, а они мне в лицо плевать и в спину стрелять.