Томчин

Занервничал, сам пошел с Собутаем громить остатки западной орды. Взял с собой только охранную тысячу гвардии. Мой интерес: пленные, допросы, поиск знакомых словосочетаний. Там были ханы и подханки найманов и меркитов, Тохтоа и Кучлук. Меркит Тохтоа убит в схватке, войско частично истреблено, частично в плену, немногие опять переплыли реку. Кучлук переплыл. На той стороне какие-то кара-китаи. На северо-западе — и китаи? Ничего не понимаю, имен таких не помню, народов не знаю.

Знаю, неправда, большая часть их у меня под рукой и верно служит, в том числе какое-то количество в дивизии у Собутая. Когда возвращались, пришло в голову, что если поменять в имени Собутай ударение на другой слог, звучит более чем знакомо. А Зучи — это Джучи. Такие дела. Да, у меня же кто-то из приемных братьев меркит, только не соображу, кто? Или найман?

Я всегда считал, что хорошо учился в школе. История одно время была моим коньком, но увлекался я больше рыцарскими временами. Ранним европейским средневековьем, Россией от пришествия Рюрика. Хорошо, что в Египет времен фараонов не занесло, там бы я вообще поплыл, как-то интереса не вызывали. Пирамида Хеопса и Тутанхамон; был я в Эрмитаже на выставке предметов, найденных в его гробнице. А кто из них раньше жил — не скажу. Но Египет давали в четвертом классе и даже в школе, на экзамене, знаниями по нему не интересовались. А битву на Калке я почти знаю. Тысяча двести двадцать третий год, лето. Чингисхан в лице туменов Субэдэя и Джэбэ. Джэбэ — это Чжирхо, мой Капитан. Стрела. Методика действий разработана мной, я их сам учил. Только о той битве не вспоминал, даже в голову не приходило. А покоритель Руси, мой внук Бату, лежит на развернутой пеленке из бараньей шкуры у меня на коленях и пускает пузыри.

По зрелом размышлении я сделал следующее. Взял гвардию, и вместе с дивизией Чжирхо посетил Си Ся. Кроме запланированных действий в оазисах, занял несколько городов на подходах к столице царства. В следующем году страну завоюю, и мне для этого понадобится плацдарм. Никого не грабили, не убивали, над мирными жителями не издевались. Хотя, как я иногда говорю — кто поверит? Все города взяты со стороны столицы, использованы внезапность и их открытые ворота, брали днем, почти без жертв.

Вояки местные стреляли, рубили и кололи моих молодцов, за что и пострадали, больше этого делать не будут. На шесть городов нашлось около двухсот таких агрессивных. Мой брат Хасар за двести шагов попадает стрелой птице в глаз, я сам видел, шаги считал, птица летела. Остальные не такие меткие, но в летящую птицу не промахнутся. Поэтому, не надо эксцессов.

Это — действия. К ним меня привели следующие мысли. Я не переместился во времени. Иначе получится замкнутый цикл истории, процесс этот бесконечен, обсуждать не буду. На моей Земле уже существовал Чингис хан, он совершил свой объем поступков и ошибок, и бог ему судья. Я не он. Я Чингиз хан, и я даже использовал некоторые его понравившиеся мне мысли и идеи при разработке моей Ясы Чингиз хана. Даже название позаимствовал.

Кто-то это все разработал, не бог же ему надиктовал, вывод: Чингис хан сам создал свою Ясу. Так? Как говорил персонаж Георгия Буркова в "Иронии судьбы": "Я никогда не пьянею и ничего не забываю. Будем рассуждать логически". А логически — я хозяин своей судьбы и не желаю ничего плохого ни живущим сейчас людям, ни всему миру, ни моей России. Реальность вокруг меня параллельная, ничего еще не произошло, ничего не предопределено. А с Си Ся я так и планировал — разобраться за второй и третий пункт прошлогоднего разбоя. Вассалами поработают, в следующий раз думать будут, на кого тявкать. Лет через двести.

В Китае, Монголии, Казахстане Чингисхан чуть ли не национальный герой. Наши учебники подробно рассказывали о трехсотлетнем монголо-татарском иге и роли Руси в спасении Европы от монголо-татарского нашествия. Грудью заслонила Европу, как Александр Матросов. Меня воспитали в любви и доброте, нормальным человеком, никто из сотен и даже тысяч моих друзей и знакомых не считал меня кровожадным чудовищем или маньяком. В Монголии народ только что не боготворит меня, очень похоже на отношение основной массы советских людей к Сталину при его жизни. Отец народа. Но я проводил эту линию в жизнь, добиваясь единения. Десятник — отец десятка. Сотник — отец сотни. Ну, и так далее. И у всех семьи и родственники, за каждым свои род или племя. И все мы едины, поддерживаем и бережем друг друга. А во главе я, мудрый, думающий, как улучшить жизнь всего народа, прекративший самоистребление нации, гарант защиты прав, свобод и закона.