Томек в стране фараонов

В пути настало время для подробного следствия. Вопросы задавал Томек, переводил капитан. Из ответов пленников следовало, что нападение было совершено с целью грабежа.

– Не очень-то я в это верю, – поделился своими сомнениями Томек, когда допрос закончился. – Маловероятно, чтобы такой ничтожной добычей, как мы, могли бы соблазниться два европейца.

– Ах ты, сто бочек протухшей ворвани! – выругался Новицкий. – Да ведь они хотели нас убить.

– Я чувствовал, что тот, кто угрожал мне револьвером, был готов выстрелить. Это ужасно жестокий человек, – сказала Салли.

– Но повод, Тадек, какой у них был повод? – по голосу Томека чувствовалось, как он напрягся.

– Да ведь мы, братишка, не на экскурсию отправились, – возмутился моряк.

– Ты видишь здесь связь с делом «фараона»?

– А как еще можно все объяснить?

Здесь, наконец, в разговор удалось включиться Патрику, он и передал содержание непонятного тогда, в первую ночь разговора.

– Значит, они о нас знают? – поразился Томек.

– Похоже, что так, – согласился Новицкий.

– Но откуда? Неужели нас кто-то предал?

– Откуда мне знать.

– Может, что-то выяснится, когда мы отдадим пленников в руки властей, – Томеку не хотелось расставаться с иллюзиями.

– Руки властей… ну-ну, – тон Новицкого не оставлял сомнений, что он об этом думает.

– У нас нет другого выхода, Тадек. Это же бандиты…

– Ну, в конце концов нам они ничего такого уж плохого не сделали, а свое получили. У меня есть предположение… Я поговорю с капитаном, может он их уговорит… Я пообещаю их отпустить, если они скажут правду.

– Может ты и прав, – смягчился Томек. – Только мне как-то не хочется говорить им это…

– Ваше сиятельство! Да ты ни о чем таком и не знаешь! А они попросту убегут, когда их будут перевозить в тюрьму.

– Делай, что хочешь! – решил Томаш.

Новицкий пошел вести переговоры. Вдали уже показались белые и серые минареты Бени-Суэф, возвышающиеся над пальмовыми рощами. Появились трубы сахарных заводов и фабрик по переработке хлопка, их в Египте становилось все больше.

– Еще день дороги отсюда на запад, и там, у красивого живописного озера Биркет Куарун – при фараонах оно называлось Моерис – расположен оазис Аль-Фаюм, – напомнила Салли.

– Надеюсь, отец и Смуга тоже на подходе, – добавил Томаш.

А ветер тем временем гнал судно к набережной городка Бени-Суэф, там стоял портовый постоялый двор и уютная кофейня, вся затянутая зеленеющим плющом. Она живописно расположилась под раскидистым деревом. Вдали, среди старых деревьев, виднелся дворец бея[88], а за ним огромные казармы. Не успели они пристать к берегу, как Новицкий завершил следствие.

– Ну, братишка, раскололись они…

– И что?

– Это бедные люди из какой-то деревеньки неподалеку от Каира. Белые поставляли им опиум и гашиш, а когда у арабов не хватило денег на наркотики, предложили участвовать в нападении, а заплатить обещали нашим добром.

– А те двое белых?

– О них им ничего неизвестно. Привозили товар из Каира или посылали через посредников.

– Из Каира, – задумался Томаш. – «След ведет в Каир». Так сказал Смуга в Александрии. Зачем в таком случае мы едем в Долину царей?

– К истокам, ваше сиятельство, к истокам… Ведь краденые вещи идут оттуда, – усмехнулся Новицкий.

Задумавшись, Томек даже не заметил, как они подошли к берегу.

Новицкий с капитаном отвели пленников в британские казармы, чтобы передать их в руки властей. Матросы застряли в таверне. Патрик гулял по берегу с Динго. Салли и Томек уселись в кофейне, где на них бросали любопытные взгляды. Они заказали кофе.

– Надеюсь, Нил не будет больше на нас гневаться, мы ведь принесли ему барана в жертву, – заметила Салли, глядя на ленивые воды.

– Для древних эта река была богом, – Томек понизил голос.

– Разумеется. Гневный, разбуженный Нил размывал лодки, топил людей, уничтожал все на своем пути. Ему приносили жертвы, бросали в огонь плоды, яйца, куриц, индюков, других животных.

– Так что мы задобрили разозлившегося великана, – улыбнулся Томаш.

– То есть, Новицкий это сделал. Видимо, Нил узнал в нем родную водную душу, хоть он и влюблен в другую реку.

– Нил… Самая длинная, самая загадочная река на земном шаре[89], – задумчиво сказала Салли. – Ничего удивительного, что реке приписывали творческую мощь.

– Если бы не она, страну поглотила бы пустыня, – добавил Томек.

– С незапамятных времен через Египет шли завоеватели… Но самая большая битва идет здесь между пустыней, которую древние отождествляли со злым божеством, и богом – отцом Нилом.

– Ты права, есть в этой реке какая-то таинственность. Даже источники ее обнаружили совсем недавно[90].

– На карте этот «бог» напоминает финиковую пальму. Ее ствол – долина Нила, увенчанная дельтой. Старое предание говорит, что когда Бог лепил тело человека, с руки его на Египет упала крошка ила и на ней выросла финиковая пальма. И первые слова Корана записаны были на пальмовых листьях, не на папирусе. А в раю растут прежде всего пальмы.

– Потому пальма относится к здешним святыням. За нанесение ей вреда, за уничтожение раньше сурово наказывали, – продолжил молодой Вильмовский.