Томирис - царица массагетов. I Часть.Марш арийцев. Агшин Алиев

Возбужденные словами Амаги Рустам остановился дрожащими руками коснувшись волос лица, глаз и, наконец, носа ребенка и с удивлением сказал:

- Не может быть, это мой нос а глаза ее матери Ларкиана такие же голубые как и у нее. Рустам то смеялся то плакал а затем он закричал:

- «Сынок!» и обнял Арана. При виде этого глаза Амаги наполнились слезами а затем он вытерла слезы и сказала:

- Правильно Рустам, твой нос на носу и поэтому Ларкиан назвала его в твою честь Русван - на сакском языке. По моей просьбе его привезли из Савроматии в Сарматию для встречи с тобой а затем забрут обратно.

Таким образом Рустам некоторое время оставался с Русваном что помогло Амаге и еще несколько ночей он проспать на руках Рустама. Побывав с Амагой Рустам через некоторое время решил уйти потому что Кир уже переходил на Массагетию. Но с другой стороны появление сына в одностороннем порядке привязало его к савроматам. В лучшем случае он хотел пойти и уладить этот вопрос с шахом Кирем из Ирана и как можно скорее вернуться к своему сыну. Для него тоже он встал рано утром и приготовился к отъезду в Талию и как только приготовления были закончены он попрощался с Амагой. Затем он подозвал к себе сына и сказал:

Подойди ближе сынок, не бойся, ведь ты сын Рустама, самого сильного и величайшего рыцаря в мире. Не думай что я уйду от тебя, когда отбью врага вторгшегося на мою родину и снова вернусь к тебе. Если я не вернусь, подойди и найди меня и кого бы ты ни увидел с этой монетой в руке они приведут тебя ко мне!

После этих слов Рустам покинул Сарматию и двинулся в сторону Талии. Покинув Сарматию Рустам и его воины поспешили через сельскую местность и вскоре перешли реки Тарку и Самра. Вскоре они увидели деревню на дороге разграбленную великанами и битва началась когда они напали и попытались заблокировать ее. В коротком бою дахи бежали а Рустам был ранен в левую руку. Горела деревня и в воздух поднимался черный дым. Измученные битвой Рустам и его солдаты решили прислушаться к себе и своим лошадям, напившись из реки под мостом на выходе из села. Рустам сидел на зеленой траве сбоку, положив перед собой стрелу и связав левую руку раненую мечом. Его лошадь жадно ела зеленую траву которую он давно не видел. Немного отдохнув Рустам и его люди следуя по стопам бегущих дахов и вскоре подошли к «железным воротам» в руках дахов. Этот проход хотя и узкий был очень опасным, потому что никто не мог пересечь его без разрешения дахов или без уплаты налогов. Рустам и его солдаты двинулись вдоль реки в Саквраку и достигли ее середины с горами Гаф справа и Каспийским морем слева. Никого не было видно потому что туман с моря распространился на горы. Через некоторое время туман внезапно рассеялся и на вершине горы появилось дикое племя Дах со стрелой в руке. Стоя на самой высокой точке вождь племени да Дербинд, смотрел на тихо проходящих саков а солдаты под ним ждали его приказа. Видя что саки движутся тихо вождь племени Дербинд, опустил стрелу и внезапно стрела с ревом попала в коня Рустама Валу. Когда конь захныкал и пытался взойти на престол Рустам успокаивал коня рукой и конь вроде все понимал и терпел. Итак саки вскоре перешли «железные ворота» и вошли в Сакавраку.

7. Хадат[256]

Так провели они этот день и, поужинав, легли спать. На сле дующий день рано утром все союз ники собрались к шатру Киаксара[257]. Царь, услышав, какая большая толпа собралась у его две рей, стал оде ваться для выхода, а в это вре мя друзья подводили к Киру просите лей: одни — кадусиев[258], которые умоляли его остаться, другие — гирканцев, тре тий — саков, четвер тый — Гобрия[259], а Гистасп[260] привел евнуха Гадата, который тоже умолял Кира остаться. Кир, конечно знал что Гадат давно тер зается страхом как бы войско Кира не было рас пуще но, и потому он с улыбкой обратил ся кнему:

- Ясно Гадат что это Гистасп убедил тебя думать так, как ты говоришь сейчас.

В ответ Гадат воздел руки к небу и поклялся что вовсе не Гистасп убедил его в этом.

- Ведь я знаю, — сказал он, — что если вы уйде те, мое дело погибнетокончательно. Вот поче му я сам заговорил с Гистас пом и спросил его не знает ли он, как ты намерен поступить [относительно роспус ка войска] .

- Стало быть, — заметил Кир,

- Я несправедливо упрекаю нашего Гистаспа.

- Конечно, несправедливо, Кир, клянусь Зевсом[261], — вос кликнул Гистасп.

- Ведь я сказал Гадату только одно: что тебе нельзя продол жать поход, поскольку отец отзывает тебя обратно.

- Что ты сказал? Неуже ли ты посмел бол тать об этом, даже не зная, хочу я того или нет? — переспросил Кир.

- Конечно, клянусь Зевсом, Ведь я вижу, как ты сгораешь от желания явиться в Персию в ореоле славы и рас сказать отцу по порядку, как ты добил ся таких успе хов. — подтвердил Гистасп.

- А ты раз ве не хочешь вер нуться домой? — спросил его Кир.

- Нет, клянусь Зевсом, — отвечал Гистасп, я не двинусь отсюда, но останусь и буду вести войну, пока не сде лаю наше го Гадата владыкой над ассирийским царем.