Томка, дочь детектива

Олеся, у которой от волнения не только затекли конечности, но и парализовало речевой аппарат, находит силы лишь на слово «нет». Впрочем, она знает, что никакое «нет» Тамару Данилову не остановит, даже если произнести его пятнадцать раз.

– Ну, я немножко… я только кубики там пособираю или тетрис… скажите ему, что когда он попросит вернуть телефон, я сразу верну. Ну, пожалуйста…

Олеся обреченно отворачивается. Парень с телефоном слышит их разговор. Он поднимает угрюмый взгляд на ребенка, раздумывает. Томка тоже смотрит на него, уже предвкушая согласие, но парень вновь опускает голову и продолжает нажимать на клавиши.

– Ну вот, – сокрушается ребенок, – а я хотела…

Продолжить она не успевает. В комнату входит главный похититель. Останавливается на пороге, смотрит на экран телевизора. Олеся видит, что он крайне взволнован и даже, кажется, растерян. Вероятно, что-то у него не склеивается. Парень, игравший в телефон, поворачивается к нему.

– Чего там?

Чебышев, не отвечая, обращается сразу к пленникам.

– Ваш папа, юная леди, упрямится и валяет дурака. С этим нужно что-то делать. – Он в растерянности отворачивается и заканчивает мысль, глядя куда-то в пустоту: – Иначе Медальон точно уйдет…

Томка вдруг замирает. Теперь она смотрит на мужчину очень внимательно. Ротик слегка приоткрывается. Она, разумеется, мало что понимает из сказанного, но слов «папа» и «медальон» вполне достаточно. Она пошлепывает губами в размышлении, потом оглядывается на Олесю Петровну, словно ища у нее поддержки. А потом начинает вещать, как неотключаемое проводное радио, смешно повизгивая на ударных гласных:

– Папа валяет дурака! Вы ему позвоните и скажите, чтобы он быстрее нас забрал, а то я уже проголодалась! Я бы сейчас чего-нибудь съела… пельмени! У вас есть пельмени?

Олеся едва не проваливается сквозь землю одновременно и от стыда, и от ужаса. Чебышев, в свою очередь, с любопытством изучает ребенка. Вдвоем они могли бы составить прекрасный диптих о чудовищной пропасти непонимания, пролегающей между взрослыми и детьми.

– Я уже голодная! – повторяет Томка. Она не требует, просто обозначает свое желание, но Чебышев не знает, что просьбы и требования в ее исполнении едва отличимы друг от друга. Распознавать эти тонкости могу только я, но меня, по понятным причинам, в данный момент рядом нет. Я сейчас нахожусь в нескольких километрах от клуба «Астра» и жду звонка от своих людей, отправившихся по координатам поисковой системы.

– Хочешь есть? – вкрадчиво спрашивает Чебышев.

– Да, я очень голодная. – Томка делает круговые движения по животу. – Я уже очень давно не ела. Олеся Петровна утром давала нам с Ваней кашу и сырники вкусные… я запила их чаем с молоком, но теперь уже так давно прошло, что я снова проголодалась. Дайте мне поесть! Ваня, ты будешь есть?

Восьмилетний Ваня в полуобморочном состоянии прижимается к матери, прячет лицо у нее где-то в подмышках.

– Ваня!

Чебышев теряет терпение.

– Так, хватит орать, мелочь! – Он поворачивается к бойцу в красной майке. Тот все никак не может оторваться от телефонной игры. Чебышев ударом ноги вышибает аппарат. Телефон отлетает, ударяется в дверь, ведущую в кухню, и разваливается на две части. Лишь этот энергичный жест заставляет, наконец, и притихнуть детей, и дисциплинировать взрослых. Даже Томка прижимается к спинке дивана. Телевизор в тишине бубнит что-то о леопардах в зоопарке Лондона…

– С ума все посходили?! – кричит Чебышев. – Детский сад тут устроили! Мне слюнки за всеми подтирать?!

Он гневно озирается, переводит взгляд с детей на своего человека.

– Кхм…

Это Олеся. Она решает подать голос.

– Кричать не нужно… дети напуганы и проголодались, а вы должны вернуть их назад в целости и сохранности. Если этого не случится…

Чебышев бросается к ней. Протягивает руку, чтобы схватить Олесю за подбородок, но в последний момент останавливается. До него доходит правота женщины. Дети выполняют функцию товара, а товар должен сохранять свои свойства.

Он выпрямляется. Вынимает из кармана джинсов бумажник, протягивает своему парню несколько купюр.

– Сходи на угол, возьми пожрать.

– Может, здесь взять, на кухне?

– Ага, ты еще официантка местного позови! Дойди до магазина бегом!

– Что купить-то?

На вопрос отвечает Томка:

– Купите мне соку… и мороженку… и чипсы… А может, у вас есть супик с курочкой?

Очумевший парень в красной майке вопросительно глядит на босса. Тот машет рукой. Парень уходит. Чебышев тоже собирается покинуть помещение через дверь в кухню.

Но Томка его останавливает:

– Дяденька!

Чебышев, схватившийся за дверную ручку, оборачивается:

– Еще что? Пописить?

– Нет. – Томка медленно спускается на пол и чуть ли не на цыпочках подходит к похитителю. – Вы сказали про Медальон. Вы ищете мою счастливую монетку?

Чебышев раскрывает рот. Рука разжимается…

28

Мои агенты Картамышев и Артамонов остались ни с чем. Идея поймать похитителей на звонке не принесла ожидаемых результатов.

– Здесь чертова уйма боксов, больших и маленьких, – доложил Артамонов по телефону. – А рядом какой-то пустынный парк.