Томка и рассвет мертвецов

Я полез в сумку. Записная книжка, найденная в квартире Нины Ивановны, лежала в одной из ячеек для важных документов. Я развернул книжку на последних страницах. Вопящее слово «Ястреб» и несколько подчеркиваний, а на следующих страницах мантра: «Разорвать цепь… стальные кольца крепки и тяжелы, но рвать надо». «Каждый день приносит новую возможность. Не получилось сегодня — получится завтра. Не время ссать». «Нет, ни черта не выходит. Снова и снова по кругу».

Я перевел взгляд на траурную ленту. Ястреб — это сам Павел? Или Ястреб прислал ему соболезнования? Если это двое разных людей, то у них получается довольно забавная заочная переписка. Не помешало бы выяснить, что их связывает. Они друзья детства? Армейские сослуживцы? Коллеги? Собутыльники?

Миллион вариантов, замучаешься гадать. Нужно понять смысл надписи на венке и совместить его с записями в книжке. И надо бы разобраться в нюансах автокатастрофы. Да, я понимаю, что это была ледяная дорога и сложные погодные условия, и разбиться на зимней трассе может любой без всяких таинственных предысторий, да только погибшие не возвращаются домой, оставляя записки с телефонами.

Кстати…

В книжке на одной из страниц я заложил записку с номером незнакомого абонента. Я вытащил ее, расправил. Едва ли здесь на кладбище есть устойчивая связь, но попробовать стоило. Я проверил уровень сигнала. Достаточный. Набрал номер.

Результат тот же, что и прошлым вечером: «Номер абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Траурная колонна машин, между тем, проехала мимо меня и свернула на главную аллею, ведущую к административному корпусу. Мне пора было уезжать, если я намеревался успеть осмотреть место гибели Павла Рожкова и вернуться в офис к двум.

Место катастрофы также по телефону описала Нина Ивановна. Мне требовалось проехать еще пару десятков километров от города, но, к счастью, по тому же шоссе, рядом с которым находилось Преображенское кладбище. Я бы похвалил Павла за такое эргономичное распределение моего рабочего времени, но с черным юмором у меня сегодня не ладилось.

По дороге звонком отвлек Петр. Я едва не выпустил руль на опасном вираже, когда принимал вызов. Вот тебе еще одно напоминание поставить, наконец, в машине нормальный хэндс-фри!

— Антон, есть минутка?

— Если только она не станет для меня последней! Я на трассе!

— Я быстро.

— Будь добр.

В диаметрально противоположном соответствии со своими словами Петя начал неспешно шелестеть бумажками.

— Петь, пошустрей!

— Кхм, да… где-то тут у меня записка от Козлова.

— Кто такой Козлов?

— Это парень, который пошел по адресу к твоей тетке с покойником. В общем, он отзвонился, что-то долго бубнил, я понял через слово. Он технарь законченный, русским языком плохо владеет.

— Вкратце скажи, что там?

— В общем, дверь открывали вроде бы и не ключами, но и не взламывали грубо отмычкой.

— Как так?

— Внутри оказались царапины и борозды, характерные для взлома, но после полноценного взлома этот замок можно было бы выбрасывать. Значит, получилось нечто среднее.

— Погоди, если дверь взломали, почему утром она оказалась аккуратно заперта?

— Так я ж тебе и говорю, что не могу найти эту чертову бумажку! В ней все как раз и написано. Козлов сказал, что подобрали инструмент… как бы правильнее выразиться… в общем, инструмент, который заменил ключ, либо это и был родной ключ, но поврежденный. Замок стандартный, его можно открыть простым грубым способом, но тогда он точно повредится, а вот парень, который приходил по ночам, умудрился оставить его в целости и сохранности. Ну, если не считать лишних борозд.

— Тарабарщина какая-то.

— Знаю.

— Может, перемудрил твой Козлов, и дверь открыли все-таки обычными ключами, родными?

— Не исключено. Если тебе нужна серьезная экспертиза, готовь лишние деньги.

— Деньги лишними не бывают, уж тебе ли не знать. Ладно, спасибо.

Я отключился.

Дорога, по которой я ехал, в это время дня была более-менее свободна, только на встречной полосе то и дело вырастали исполинские фуры, за которыми уныло плелись колонны легковушек. Однако сейчас стоило быть повнимательнее, потому что впереди меня ожидало несколько опасных поворотов. На одном из них, кстати, Павел Рожков и закончил свой жизненный путь.

Мне не нужно было всматриваться в указатели. Спустя несколько минут я безошибочно определил этот поворот, потому что сам едва не сломал на нем шею.