Томка. Тополиная, 13

Я покосился на Третьего. Тот что-то обсуждал с подчиненными. Спецназ у дверей подъезда, наверно, готовился к штурму – настолько оживленно шли переговоры и передвижения по двору. Толпу зевак оттеснили почти к проезжей части. Из второго подъезда активно эвакуировались местные жители – в халатах, трико, майках-алкоголичках, кто-то тащил тяжелые сумки.

– Точно никто не скажет, – сказал я старику. – Ищите. Удачи! Тот отключился.

39

Ковырзин Николай Григорьевич остановился у двери лифта. Как он сразу не подумал! Ведь есть же информационное табло! В его доме современные лифты, хвала Отису.

На дисплее красовалась цифра «4», а из кабины этажом выше слышались возня и всхлипы. Проще пареной репы!

Генерал-майор поднимался по ступенькам. Ему нужно было преодолеть всего два пролета – сущие пустяки для ветерана нескольких войн, кавалера тонны орденов и персонального пенсионера, который последние три года в основном бил баклуши.

«Сущие пустяки, сущие пустяки», – убеждал себя старик, переставляя ноги с одной ступеньки на другую. Стоять у оврага ночью и грызть семечки, прикидываясь обленившимся истребителем космополитов, было гораздо сложнее. Отмахиваться от призраков, одолевавших тебя по ночам, и вопить во сне, требуя адвоката, было гораздо страшнее. В конце концов, благополучно дожить чуть ли не до ста лет в стране, обильно поливавшей кровью и себя, и соседей, – тоже занятие не для слабовольных. А тут всего-то шестнадцать ступенек! Сущая ерунда!

Однако, выбравшись на площадку четвертого этажа, старик молил только об одном – чтобы он не ошибся. Второго такого пролета он не выдержит точно.

Вот они, двери лифта. Из щели торчали какие-то железки, кажется, ключи. Изнутри доносятся женские стоны. Ковырзин огляделся. Жители квартир на этом этаже наверняка пялятся в окна и боятся носы высунуть. Трусливые животные…

Он проверил «Макарова», снял с предохранителя, выпрямился.

«Во имя мировой революции, Отца, Сына и Святого Духа… гаси его, Николаша!»

Он нажал кнопку вызова. Двери открылись, ключи упали на пол.

В кабине лифта бородатый мужчина в черной куртке, белой рубашке и брюках – ни дать, ни взять переросший студент-заочник на сдаче госэкзамена – пытался кухонным ножом освежевать полураздетую женщину. Именно пытался, потому что так и не приступил.

– Привет, – сказал Ковырзин и нажал на курок.

Выстрел оглушил всех – и жертву, и насильника, и стрелка. Но готов к этому был, разумеется, только генерал-майор госбезопасности, даже несмотря на свой преклонный возраст.

Он шагнул в кабину.

Террориста отнесло к противоположной стене. Пуля угодила ему в грудь, прямо в правый карман белоснежной рубашки. Он стонал, в глазах застыли удивление и ужас.

– Ага, – сказал Ковырзин, – так оно и бывает.

Женщина, которую Самохвалов пытался порезать на куски, еще сильнее вжалась в ближайший к двери угол. Наверно, ей казалось, что ее сейчас тоже пустят в расход. И уж точно она не ожидала увидеть здесь реликтового деда.

Старик, убедившись, что второго выстрела не требуется, повернулся к женщине, но нагибаться не стал, зная, что уже не сможет выпрямиться.

– Как вы? Та кивнула.

– Уйти сами сможете? Снова кивок.

– Отлично.

Самохвалов хрипел и продолжал пялиться на седовласого пришельца круглыми от ужаса глазами.

– Не бойся, сынок, уже все.

Ковырзин ногой отогнул край его куртки. Черт, отсюда ничего не видно, придется приседать.

Он сделал глубокий вдох и, держась свободной рукой за стену, присел на корточки. Получилось лучше, чем он ожидал.

«Хоть завтра в ЗАГС».

Старик выдернул рубашку парня из его дорогих штанов… и желудок его едва не вернул проглоченный ужин. Он с самой большой скоростью, на какую был способен, достал телефон, нажал кнопку, вызывающую последнего абонента.

Ему повезло – линия оказалась свободной.

– Офицер? Это Ковырзин. У него на поясе взрывчатка… в тротиле килограмма два – два с половиной… Да, неплохо может получиться… Хм, инженеры-химики, мать вашу… Но это еще полбеды, офицер. Здесь таймер… Знаешь, сколько осталось?

Ковырзин сделал паузу. Он сам не мог поверить в эти цифры. Если часы действительно работают, то времени у них нет совсем.

– Полторы минуты. Вы ничего не успеете, она взорвется в руках… ладно, не ори, отведи людей от стен…

Он бросил трубку, посмотрел на террориста. Константин потерял сознание. Если он и знал, как отключить собранную им бомбу, то уже не смог бы этого сделать.

– Ты в форме? – спросил Ковырзин женщину. Она испуганно кивнула.

– Помоги снять с него эту штуку… и валите отсюда оба.

У него не было уверенности, что бомба не взорвется от манипуляций с ней, но не было и времени это проверять. В конце концов, если она до сих пор не взорвалась, значит, выдержит.

Топилина встряхнулась. Вдвоем со стариком они аккуратно развернули Костю, сняли ремень со взрывчаткой с пояса. Ковырзин аккуратно положил сверток с приклеенными электронными часами в угол кабины.

– Забирайте его и уходите. У нас минута…

«Может, не взорвется?» – с робкой надеждой подумал старик.