Томмазо

— Правда в том, что несколько месяцев назад Симил предсказала, что я встречу свою пару на той вечеринке, на которую ты ходила. И в тот момент, когда узнал, что ты собираешься войти в мою жизнь, начал лгать себе. Пообещал себе, что куплю своей паре хороший дом, чтобы ей было удобно. Я бы заботился о ней и её безопасности. И я бы сделал это, держась подальше, потому что я противоположность безопасности. Всё, о ком я заботился, в конечном итоге умирают. За исключением Андруса — его невозможно убить. В любом случае, после того, как понял, что у нас с тобой ничего не получится, и меня отправят в тюрьму, решил максимально использовать жизнь, убив Мааскаб раз и навсегда.

— По сути, самоубийственная миссия.

Он кивнул.

— Возможно, но я хотел сделать этот мир более спокойным местом для тебя.

— Но разве они не станут хорошими?

— На сколько, Чар? На год? На десять лет? Вселенная в смятении, но у неё есть способ разобраться в себе, и что тогда? Как ты будешь спокойно спать через сорок лет, когда у тебя будут дети и любимый муж?

Она посмотрела на свои ноги, обдумывая версию, которую он только что изложил.

— Значит, ты действительно хотел мне помочь.

— Да. И, к сожалению, пришёл к тому же осознанию, что и ты, как только спустился туда. — Она посмотрела на него в замешательстве. — Таяс уже набирал людей, — объяснил он. — И был слишком силён, чтобы сражаться напрямую. Но я знал, что, в конце концов, он перейдёт на другую сторону. Поэтому терпеливо подождал бы, пока это произойдёт, а затем убил бы его. Как только он убирался из уравнения, я смог бы убрать других Мааскаб. Особенно, если изменюсь. И тогда только вопрос времени, когда Учбен догонят меня. Проблема решена. Один Мааскаб, которого нужно убрать. Только один. И ты была бы свободна.

Она ахнула и прикрыла рот рукой.

— Ты специально изменился. Ты позволил им снова сделать из себя Мааскаб. — Её глаза наполнились слезами.

Он кивнул.

— Лишь так я мог стать достаточно сильным и убить их. К сожалению, я никак не ожидал, что ты появишься.

Она открыла рот, потом закрыла и снова открыла.

— Ты стал тем, кого ненавидел больше всего в мире, просто чтобы дать мне шанс на мирную жизнь? Это… это за гранью героизма. Я не знаю, ч-что с-сказать.

Он пожал плечами.

— Прощания для меня будет достаточно.

Он повернулся и начал хватать рубашки. Он никогда не заходил так далеко, не делал ничего настолько эмоционально трудного для кого-то, но сделал это для неё. И в результате она сказала, что он недостоин. Ну, к чёрту.

— Я хочу посмотреть дом, — поспешно сказала она.

Он оглянулся через плечо.

— Почему?

— Потому что хочу посмотреть на свой новый дом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Дерьмо. Я конкретно облажалась. Теперь, услышав правду, я, наконец, поняла, почему так сильно хотела Томмазо. Он отправился в Мексику не только для того, чтобы сразиться с моими демонами, но и для того, чтобы противостоять своим.

— Пожалуйста? — попросила я, ранимым тоном, зная, что он может растоптать моё сердце прямо здесь и сейчас, и я бы это заслужила. Но у меня не было возможности узнать. Он должен был просто сказать мне. Мы оба несли ответственность.

— Ты действительно хочешь увидеть дом? — Его невероятные бирюзовые глаза переполнялись эмоциями.

— Весь чёртов дом. Даже гараж. — Странно, но этот шкаф почему-то показался мне знакомым. Будто я видела его в журнале или была здесь.

Он сдержал лёгкую улыбку.

— Ты уверена? Потому что это чертовски большой дом и ему нужно много внимания. Ты не можешь просто переехать в него, а потом уехать на следующей неделе, потому что решишь, что дом слишком большой и красивый, чтобы с ним справиться.

Я чуть не расплакалась. Слишком много всего. Слишком страстно, слишком мило, слишком жестко.

— Тебе придётся выносить меня отсюда. И только вперёд ногами.

— Это немного драматично, — ответил он

— Я лишь высказываю свою точку зрения.

Он посмотрел на меня, а затем вздохнул так, когда не можешь выразить словами своё состояние удовлетворенности. Откуда знаю? Потому что я вздохнула так же одновременно с ним.

— Я сделал курятник для твоих цыплят, — добавил он. — Там центральное отопление, ты как то сказала, что им всегда холодно.

— Ты сделал? — Он кивнул. — Боже, как я хочу тебя.

Бросившись к нему на шею, я обняла его, и наши губы слились в поцелуе. Мы отступили, и он, должно быть, непреднамеренно схватился за рубашки — реакция на неожиданность, — потому что перекладина автоматической вешалки для рубашек опустилась, но всё ещё двигалась. Рубашки посыпались на нас сверху, но я не собиралась отпускать Томмазо. Продолжая крепко целовать, а ладонями зарывалась в его мягкие растрёпанные тёмные волосы, мне не хватало дыхания. Моё сердце было не в лучшей форме; оно разрывалось от счастья.

Я прижалась к Томмазо, и он рассмеялся.

— Шарлотта, что ты делаешь? Чувствую себя так, словно меня терзают любовью.

Запрокинув голову, я засмеялась.

— В следующий раз планирую связать тебя этом дерьмом и сильно трахнуть.

— О, боги, женщина! — Он больше не улыбался.

— Переборщила? — спросила я, смущённо улыбаясь. — Прости. Просто пошутила.