Томские трущобы

Подъехав к своему дому, громадному, трехэтажному зданию, недавно только отстроенному, но уже заложенному под две закладные, Егорин отпустил извозчика и прошел в лавку, где за при-лавком хозяйничала его жена, полная белотелая женщина с заспанным лицом.

- Где это ты пропадал, - встретила она его.

- В карты играл, - коротко ответил Егорин и прошел в комнаты.

- Самовар подавать, что ли? - крикнула ему вдогонку жена.

- Нет, не надо. Если придет кто, так вели разбудить, спать лягу.

Две почти бессонные ночи подряд давали себя знать, и Егорин, бросившись не раздеваясь в кровать, скоро уснул.

Время было далеко за полдень, когда его разбудило прикосновение чьей-то руки. Кто-то низко склонился над ним и тормошил его.

- Кондратий Петрович, спишь? Вставай, пора!

Егорин приподнял голову.

Перед ним стоял Иван Семенович в пальто нараспашку, в шляпе сдвинутой на затылок. Лицо у него было бледное, как у человека, не спавшего всю ночь и изрядно выпившего.

- Будет спать-то, - продолжал Иван Семенович, подсаживаясь на кровать, - проспишь царствие небесное... А я, брат, вчера с твоей легкой руки отыгрался, да и выиграл еще рублей четыреста с лишним взял.

Егорин, ничего не отвечая, встал и, позевывая подошел к угловому столику, на котором стоял будильник.

- Здорово я сыпанул, уже второй час! - пробормотал он.

- Ну ты вот что, Кондратий Петрович, распорядись-ка, брат, насчет опохмелья. Голова у меня трещит. Дома сегодня только показался: прямо беда. Отец волком смотрит, молчит, а мать, та давай меня отчитывать. И пьяница ты, дескать, и картежник, непутевая голова. Слушал я слушал, махнул рукой и ушел.

- Женить тебя надо, так тогда остепенишься, - иронически заметил Егорин.

- Ох, не говори, брат, надоели они мне с этой женитьбой. "Женись, да женись!" А на кой ляд мне жениться...

- Коли Катька жива, - подхватил Егорин.

Легкое облачко грусти прошло по лицу Ивана Семеновича.

- Жива-то она жива, да что толку, - грустно вздохнул он.

- Ну ладно, буде горевать... Анфиса, а Анфиса! - Егорин постучал в стенку, - собери-ка нам закуски, вот брата твоего опохмелять надо.

Минут через 15 Егорин и Иван Семенович сидели за графинчиком водки и, обмениваясь замечаниями, то и дело опустошали рюмки. По мере того, как содержимое в графинчике улетучивалось резко определялось душевное состояние собутыльников: Иван Семенович все чаще и чаще вздыхал, хватаясь за голову, по временам затягивая какую-то грустную протяжную песню; Егорин же по мере опьянения, наоборот, глубже уходил в себя и только вырывавшиеся порой гневные восклицания, неизвестно по чьему адресу направленные, обнаруживали, какая злоба кипит в его душе. Мысли его, как и следовало ожидать, были заняты таинственным исчезновением тридцати тысяч.

Когда графин был допит, Иван Семенович слегка пошатываясь поднялся Из-за стола и, с шумом отодвигая стул, крикнул: "гулять, так гулять! Едем брат!"

- Куда, - вскинул на него глаза Егорин.

Иван Семенович покосился на дверь, подмигнул Егорину и намереваясь возбудить подозрения в жене последнего, объяснил:

- К Ухареву поедем, он обещал нового рысака достать.

- Что ж, пожалуй, поедем! - согласился Егорин. - Анфиса Семеновна! крикнул он жене. - Ты нас обедать не жди, в гостях пообедаем.

- Налили зенки-то, - ворчала жена Егорина, когда они проходили через лавку, - опять с петухами воротишься домой.

Отойдя саженей десять от дома, Иван Семенович расхохотался и хлопнул Егорина по плечу.

- Облапошили бабу! Нет, мы, Кондратий Петрович, с тобой знаешь куда зальемся? К Орлихе!

- Чего там не видали-то! Уж пить, так пить, как следует. Ты, ведь четыреста рублей, говоришь, выиграл, так и развернись по-настоящему... в "Европу", аль в "Россию" поедем!

- Что ж и это можно.

Они взяли извозчика и покатили прямо в "Россию".

Было часов семь вечера. В общей зале гостиницы, куда мимоходом заглянули наши друзья, народа было всего два или три человека. Из биллиардной доносился звук шаров. Не снимая пальто Иван Семенович и Егорин пошли наверх. Перед ними появился лакей в почтительной, ожидающей позе.

- Дай нам кабинет, - отрывисто бросил Иван Семенович, - угловой свободен?

- Так точно!

- Ну, вот, и отлично, здесь мы и обоснуемся.

Они прошли в кабинет.

Это была большая высокая комната, оклеенная темно-зелеными обоями, стоял стол, покрытый белоснежной скатертью. В углу виднелось пианино. Лакей повернул кнопку и мягкий бледный свет электричества залил кабинет.

- С чего же мы начнем, - спросил Иван Семенович, после того, как они разделись и присели на диван.

Лакей опустил оконные шторы, поправил скатерть и протянул собеседникам карточку.

- Нешто шампанской выпьем, как ты думаешь, Кондратий Петрович, предложил Кочеров.

Егорин утвердительно кивнул головой.

- Какой марки прикажете-с, - изогнулся лакей.

- А шут их разберет, ваши марки, тащи, что подороже.

- Заморозить прикажете-с.

- Ну понятное дело! А закусить-то ведь чего-нибудь надо, Кондратий Петрович.

- Гм, закусит! Чего бы такого съесть.

- Семга-с есть, отличная, икра свежая, стерляди живые есть, докладывал лакей.