Томские трущобы

Извозчиков на улице не было и Егорину пришлось идти пешком. Пройдя квартала три по магистратской улице, Егорин свернул в темный переулок и вышел на другую улицу. Было темно. Шел дождь. Тротуаров здесь и помину не было. Темнота хоть глаза выколи. Егорин смело шагал по грязи, не обращая внимания на все неудобства своего путешествия. В голове у него стояла мысль: кто это был тот, действительно ловкий неуловимый человек, так искусно воспользовавшийся плодами его работы.

- Не из наших он, - думал Егорин, - крупной масти Козырь. Эко дело обмозговать!

Через час ходьбы Егорин остановился перед большим двухэтажным домом, черный фасад которого как-то нелепо выдвигался из ряда соседних строений. Егорин подошел к одному из окон нижнего этажа и сильно постучал в ставень. Стук пришлось повторять еще несколько раз: в доме, очевидно крепко спали. Наконец ставень был отодвинут изнутри и в полуотворенной створке окна показалась чья-то взлохмаченная голова.

- Кто тут. - Прохрипел спрашивающий.

- Свои, Голубок, свои. Впускай скорее. Дома, что ли Залетный.

- А, Кондратий Петрович, не узнал спросонку-то. Дома дома. Сигай в окошко, - и обладатель взлохмаченной головы и сиплого голоса, носящий столь оригинальную кличку, широко распахнул окно.

Егорин ловким привычным движением ухватился за подоконник и бесшумно прыгнул в комнату.

- Темень у вас тут, как бы не наткнуться на что!

- А вот, погоди, окошко запру - огонь вздую, - отозвался Голубок, задвигая вновь ставень. Егорин чиркнул спичкой.

- На вот, засвети лампу.

Голубок протянул Егорину маленькую жестяную лампочку с закоптелым стеклом. По обстановке комнаты можно было понять, что здесь пивная. Стояло несколько грязных столиков. Виднелись корзины из-под пива. Над стойкой в переднем углу был прибит весь загаженный мухами, ярко размалеванный, заводской плакат. Около стойки на полу храпела какая-то темная фигура. В воздухе пахло кислым запахом пролитого пива, махоркой, прелой одеждой.

- Аль дело тебе есть до Залетного? - позевывая и почесывая спину, спросил Голубок, когда лампа была зажжена.

- Нет, с визитом, - сердито ответил Егорин, - давай веди скорее. Иди вперед с лампой: тут у вас черт ногу сломает!

Через дверь за буфетной стойкой они вышли в маленький коридорчик, весь заставленный пивными корзинами. В конце коридора была узенькая дверца, сколоченная из досок и оклеенная оборванными обоями.

- Тут он дрыхнет, чай. Эй, Залетный, вставай! - И хозяин забарабанил в дверь.

Кто там, - послышался недовольный женский голос.

- Что он с бабой, что ли? - спросил Егорин.

- С "марухой" (содержанкой) своей прохлаждается. Буди его, Любка!

- Пьяны они дюже, не добудишься, никак растолкать не могу.

- Да ты отвори нам, дура, - выругался Голубок, дергая дверь.

Молодая простоволосая женщина в одной ночной рубашке и нижней юбке отворила дверь и стояла, щурив глаза от лампы. Егорин быстро подошел к кровати на которой лежал маленький сухощавый человек. Он был безнадежно пьян. Ноги его, одетые в неопределенного цвета брюки и порыжелые штиблеты, бессильно свешивались с кровати.

- Эй, ты спишь, Залетный, вставай! - потряс спящего за плечи Егорин. Тот только мычал и сопел носом. - Ах, так тебя растак! - злобно выругался Егорин, видя что его усилия разбудить Залетного, не приводят ни к чему. Э-ко нажрался, дьявол! Тащи, Любка, воды холодной, окатим его!

- Погодь, Кондратий Петрович, - нашелся Голубок, - я его сейчас подыму, - и он, наклонясь к самому уху спящего, гаркнул: - "Двадцать шесть"! Облава!..

8. ПОХОЖДЕНИЯ СЕНЬКИ-КОЗЫРЯ

На другой день после убийства Василия Ивановича, часов в шесть утра, Козырь распростился с гостеприимной кровлей Егорина, где провел ночь; взял с этого последнего условные семьдесят пять рублей, чистый паспорт и пустился в путь-дорогу.

Верный своему обещанию, данному накануне Егорину, Козырь твердо решил отправиться прямо на вокзал, не заходя ни в один из знакомых ему уголков. Впервые за десять лет своей жизни Козырь чувствовал себя полноправным гражданином.

В кармане у него лежал настоящий паспорт, выданный из Камышловского уезда на имя некоего Трифона Борисова. Этот документ и являлся, главным образом приманкой, побудившей Козыря так быстро согласиться на предложение Егорина.

Стараясь избегать людных улиц, глухими пустынными переулками Козырь шел по направлению к станции Межениновка.

Одинокие прохожие, встречаемые Козырем на пути, принимали его по старому рабочему платью и быстрой деловой походке за какого-нибудь плотника или каменщика, спешившего на работу.

Ловко "фортанул", - думал Козырь, припоминая, как несколько дней тому назад он шел с вокзала без копейки денег в кармане, трусливо озираясь по сторонам, как травленный волк. - Теперь засяду на машину и вплоть до самого Челябинска дрыхнуть буду... Брать билет али не брать? Ежели по билету ехать, придраться могут - потому багажа нет! Лучше уж так "зайцем". Много сподручнее будет! Суну оперу полтину и сыпь от депо до депо. Надо вот только спотыкаловки захватить.