Тончайшее несовершенство, что порождает всё. Долгий путь частице Бога и Новая физика, которая изменит мир

Как и многие из тех ученых, кто работал на LEP, Сюлань была убеждена, что слабые сигналы на уровне 115 ГэВ, зарегистрированные старым ускорителем, указывали на бозон Хиггса. Очевидно, поэтому над ее анализом довлело – или даже предопределяло его – получение ad hoc[34] сигнала любой ценой. Тот факт, что ее работа не была подтверждена другими группами, – проявление небрежности, делающей проведенные исследования уязвимыми. В таком случае ATLAS мог бы легко опровергнуть полученные результаты. Но могло случиться и так, что это был корректный и точно проведенный анализ, который нарочно держали под спудом, потому что Сюлань хотела заполучить всю славу открытия себе. А вдруг ей и впрямь удалось подобрать лучшие критерии отбора сигналов? Тогда, поколебавшись, ATLAS был бы вынужден признать ее правоту и опубликовать результаты. Ведь речь‑то бы шла о поистине эпохальном открытии. Но CMS в таком случае ждал неминуемый и близкий конец.

Реакция последовала стремительно. Исследовательская группа по распаду бозона Хиггса на два фотона – что, как предполагалось, было открыто Сюлань – собралась немедленно и трудилась в режиме нон-стоп. Вивек Шарма, который после нескольких месяцев работы в ЦЕРН поехал в Сан-Диего на день рождения своей семилетней дочери Мееры, был срочно вызван обратно. Мы создали task force[35] экспертов для более точной калибровки калориметра, все собранные к этому моменту данные подверглись ревизии, молодые исследователи получили карт-бланш на воспроизведение тех отобранных последовательностей в наших данных, которые, казалось, напоминают сигналы, полученные на ATLAS; проведение brain storm[36] всячески приветствовалось.

25 апреля Фабиола официально объявила, что проверки, проведенные на ATLAS, опровергли результат, так возбудивший мировые масс-медиа. Не было получено ни одного сигнала от распада бозона Хиггса на два фотона. Однако это сообщение меня не убедило, хотя и чуть приободрило. Сколько раз подобные официальные заявления делались только для того, чтобы снизить давление прессы и получить возможность работать спокойно! Никто не может гарантировать, что спустя несколько недель все не изменится. Мы обязаны довести до конца наши собственные проверки, а это займет еще какое‑то время.

В итоге мы приходим к тому же заключению: вблизи значения 115 ГэВ ничего нет, и дело, которое войдет в историю как Easter bump[37], может отправляться в архив. Однако же оно, хоть и здорово попортило нам нервы, имело благоприятные последствия для CMS. Группа по исследованиям распада бозона Хиггса на два фотона стала одной из самых сильных и компетентных. Ужас проиграть ATLAS соревнование заставил ее сделать за несколько недель больше, чем было сделано за много месяцев. Возникли новые идеи, были созданы новые инструменты. А главное – возникло то самое командное чувство, которое окажется востребованным совсем скоро, в тот самый момент, когда будут получены первые настоящие сигналы.

…Сюлань совершенно неожиданно вошла в мой кабинет на пятом этаже 40‑го корпуса, и я ошарашенно застыл, слушая ее извинения за случившееся. Она, которая, как и многие ее соотечественники, всегда спокойна и сдержанна, сейчас сидела передо мной в слезах. Сохранить невозмутимость мне не удалось. Я знал, что она совершила непростительную ошибку, нарушив – возможно, не желая того, возможно, из‑за амбиций – одно из важнейших правил коллабораций. Я знал, что она дорого заплатит за это, потому что окажется в сообществе ATLAS в изоляции. Возможно, будь она в CMS, я не чувствовал бы к ней жалости. Но вот она здесь, в моем кабинете, – в слезах. Никто не заставлял ее приходить, она просто осознавала, что обязана просить прощения за все те жертвы, на которые нам пришлось пойти по ее вине. И я сказал ей, что дело уже прошлое и что сейчас нам важно смотреть вперед и стараться открыть наконец эту проклятую частицу.

После Easter bump миновало всего несколько недель, и на нас обрушился новый удар. На этот раз что‑то не то было с нашими данными, но это что‑то не имело никакого отношения к бозону Хиггса. Ускоритель работал на полную катушку, Стив продолжал делать свою работу наилучшим образом: каждую неделю мы собирали больше данных, чем за весь 2010 год. Если так пойдет дальше, мы достигнем первого fb^-1 уже к июню. И тут мы стали регулярно наблюдать некие любопытные события.

Это были очень чистые события, в которых в результате столкновения образовывались два электрона или два мюона, испускаемые под большими углами, – типичные события с большой поперечной энергией, предусмотренные в LHC; то, что не было предусмотрено, – так это их интенсификация в определенном отрезке масс с образованием избытка событий, своего рода пика в плотности распределения. А именно это мы и наблюдали. Вблизи 950 ГэВ, где мы не ожидали ничего особенного, вдруг появились сначала два, потом три и, наконец, четыре события, которые будто говорили нам: “Эй, вы чего медлите? Разве не видите, что мы тут?”