Тончайшее несовершенство, что порождает всё. Долгий путь частице Бога и Новая физика, которая изменит мир

Причина скептицизма заключалась в том, что скорость нейтрино уже не раз измерялась и никогда не превышала скорости света, причем даже на значительно бóльших расстояниях. Когда в 1987 году взорвалась сверхновая, было проведено много экспериментов с нейтрино, прибывших к нам от умирающей звезды, и нигде не наблюдалось никакой аномалии. Это правда, что в данном случае речь шла о совсем других энергиях, но исходить из того, что нейтрино, излученные звездой, почему‑то движутся медленнее, чем нейтрино от ЦЕРН, – это значит строить аргументацию на песке. А кроме того, будь это и правда так, подобная аномалия сильно сказалась бы на других величинах, уже измеренных с колоссальной точностью.

Страх, который я испытывал, был порожден кошмарной картиной, внезапно представшей перед моим внутренним взором. Вот отпразднуем мы сейчас это выдающееся открытие, сколько‑то месяцев ЦЕРН будет на щите, и все станут повторять: именно здесь самая важная в мире лаборатория, где делают эпохальные открытия и даже ставят под вопрос авторитет самого Эйнштейна. А потом, может быть, всего через несколько месяцев, выяснится, что все дело в допущенной ошибке, и тогда наступит печальный финал – потеря лица и глобальное недоверие. И тут вдруг, посреди всего этого, заявляемся мы со своим LHC и с невинным видом сообщаем: знаете, а мы открыли бозон Хиггса. Мне кажется, я уже слышу громкий хохот, которым будет встречено это наше известие. Так стоит ли вообще лезть во все это дерьмо? Что выигрывает ЦЕРН, связывая свою деятельность и свой престиж с результатами Эредитато? А ведь OPERA – это даже не один из экспериментов ЦЕРН!

Но фарш уже провернут. Эредитато представил свои результаты в центральной аудитории – в том историческом месте, откуда сообщалось о величайших открытиях, – и его доклад привлек к себе, как и ожидалось, планетарное внимание: сотни статей, десятки интервью, несчетное количество веб-сайтов. Даже я, хотя я тут никаким боком, получил десятки поздравлений по телефону и по электронной почте – по случаю нового замечательного результата ЦЕРН. И мне приходилось прикусывать себе язык, чтобы не сказать открытым текстом, что я по этому поводу думаю. Давая официальные комментарии, я изо всех сил пытался сохранять спокойствие: “Эксперимент интересный, но… необходимо тщательно проверить, прежде чем… нужны подтверждения в других экспериментах… бла-бла-бла”.

Недоумение еще больше возросло, когда выяснилось, что коллаборация в OPERA расколота до такой степени, что даже не все ее члены поставили свои подписи под публикацией. Это свидетельствовало о том, что во внутренних механизмах эксперимента не все функционировало так, как надо.

Как мы уже видели, когда в больших коллаборациях регистрируется некий неожиданный результат, сразу запускается процедура верификации и проверок, которая должна быть тем более глубокой и всесторонней, чем более резонансным и значимым в научном плане может оказаться предполагаемое открытие. Организовать процесс валидации[41], убедиться, что никакая мелочь не ускользнула от внимания, – главная задача ответственных лиц эксперимента. Без такого механизма внутренних проверок CMS каждый день открывал бы то экстраизмерения, то суперсимметричные частицы. В таких сложных устройствах достаточно пустяка, чтобы появился сигнал, похожий на те, которые могли бы опрокинуть всю картину мира. Это может быть и недостаточно откалиброванный детектор, и дефект в электрической цепи, и банальная электромагнитная помеха, и незамеченный шумовой фон, и забытый баг в одной из бесчисленных строчек кода… перечислять тут можно до бесконечности.

По сути, речь идет об энтропии. Есть тысячи разных способов произвести скверное вино, но лишь один (с незначительными вариациями) – дать жизнь настоящему “Сассикайя”. То же самое правило работает в физике. Не существует магического рецепта, который защитит тебя на все сто процентов, но достаточно пренебречь какой‑то одной из контрольных процедур – потому, что слишком торопишься, или потому, что тебя манит свет прожекторов, – и результат наверняка окажется катастрофическим. Поэтому нам требуются выдержка и хладнокровие. А самое главное – в таких решениях должны принимать участие все физики эксперимента. Ты обязан сразу обратиться к тысячам умных и компетентных экспертов, чтобы они искали в твоих рассуждениях не замеченные тобой слабые места.