Тонгор. Царство теней

Выругавшись, Барим обернулся и уставился, беззвучно шевеля губами, на далекие, с трудом различимые в темноте огромные башни маяков, возвышающиеся одна - на острие мыса, а другая - на самом конце рукотворного волнолома, закрывающих штормам вход в гавань Таракуса. Сомнений быть не могло. По два огня - синий и желтый - горели на обеих башнях. Синий и желтый. А это значило, что непреодолимые

Морские Ворота закрыты на всю ночь, преграждая любому кораблю путь в бухту или из нее.

- Одиннадцать алых небосводов! - выдохнул капитан.

Чарн Товис, все еще не понимая, что произошло, спросил:

- Барим, что такое? Что обозначают эти огни? Почему мы не можем выйти в море?

Капитан тяжело вздохнул и чуть не простонал:

- Гавань Таракуса - почти замкнутый круг городской набережной, оптовых причалов и доков, скал, обрывающихся прямо в воду, и длинного волнореза. Остающийся для входа и выхода кораблей участок очень узок, и вот этот пес Каштар построил между маяками Морские Ворота, вон там…

- Да что же это за Ворота? - нетерпеливо спросил Чарн Товис.

- Огромные цени. Цепи, выкованные из бронзы. Каждое звено весит полтонны. Четыре огромные цепи закреплены на громадных кольцах в башнях под маяками. Когда они подняты, как сейчас, ни один корабль не сможет пересечь границу залива. И кроме того, этот пес Каштар оставил в каждой башне постоянный гарнизон - больше чем по сотне воинов. Учитывая, что высадиться у маяков почти невозможно из-за рифов, взять маяки и опустить Ворота становится делом более чем сложным и, уж конечно, долгим даже для большой армии. А уж нам - команде одной галеры - и думать об этом нечего. Да и никто из нас не знает, как действует механизм цепей. А если ты все же надеешься на чудо - добавь ко всему еще и катапульты на волнорезе. Они разнесут неподвижный «Ятаган» в щепки, пока мы будем штурмовать один из маяков. Нет, приятель, похоже, что на этот раз Каштар одолел нас. Старая лиса, он наверняка догадывается, что среди капитанов пиратских кораблей найдутся один-два шпиона или просто отчаянная голова, которая, рассчитывая на большую награду, рискнет прорваться вперед и предупредить гарнизон Патанги о вторжении. Вот он и приказал перекрыть на ночь Морские Ворота, пусть даже преградив путь возвращающимся в порт кораблям. Он сделает что угодно, лишь бы сохранить в тайне свой план… В общем, ребята, возвращаемся в «Череп и кости». Ничего не попишешь.

Чарн Товис выдавил проклятье, но понял, что ничего тут не поделать. Здравый смысл говорил, что Барим Рыжая Борода прав.

Старина Блай печально посмотрел на море и вдруг негромко произнес:

- Жаль этих бедняг в Патанге. Спокойно спят себе в своих кроватях, полагаясь на то, что бравые ребята с «Ятагана» известят их о начале вторжения. А теперь первым известием о войне станет появление в гавани их города черного флота пиратов… эх…

Тяжело вздохнув, круглолицый ковианец покачал головой. Один за другим пираты вернулись в трактир и легли спать. У дверей «Черепа и костей» их встретил посыльный офицер Каштара, передавший Бариму приказ правителя города корсаров: с первыми лучами солнца «Ятагану» было предписано занять место в последнем ряду строя пиратских кораблей и плыть вместе со всеми, следуя за флагманом, в сторону Патанги.

Какие шансы оставались у Города Огня, ничего не подозревавшего о готовящемся нападении? Какие шансы на жизнь и свободу были у его жителей, на которых нацелились предательские пиратские мечи и кинжалы?

Часть третья ПРОТИВ ШТОРМА

…Ибо это был грех Серых Колдунов, в своей гордыне и стремлении к власти дерзнувших бросить вызов самим девятнадцати богам… Они вышли за границы, поставленные человеческому познанию самими богами; они создали страшное оружие, словно вышедшее из преисподней… и потому были сметены Божественным Гневом, а все их творения старты в пыль…

Великая Книга Колдуна Шайраты

Глава 10 ЯАН ИЗ КАДОРНЫ

Пока же искали его враги,

Он в их цитадель забрел,

Где с помощью Горма по воле

Судьбы Защиту от шторма нашел.

Летописи Тсаргола

Стройная фигура в шелковом одеянии дернулась от боли, сжатая железной хваткой Карма Карвуса. С изумлением князь Тсаргола ощутил под своими руками не крепкие мышцы мужчины, а мягкость женского тела. Разжав руки, он отступил на шаг назад.