Тонкая красная линия

Джон Белл, продвигаясь во главе штурмовой группы из семи человек, не беспокоился, будет ли атака успешной. Он думал лишь о том, что вызвался повести группу обратно. Он не брался принимать участие в бою. Но никто, кроме его самого, не обращал ни малейшего внимания на такую тонкость формулировки. И вот он здесь, не только ведет их к месту, но ожидается, что будет сражаться вместе с ними, и не может уклониться, чтобы не прослыть трусом, подонком. Гордость! Гордость! Какие только идиотские глупости не приходится делать во имя этой проклятой, чертовой гордости! Он не спускал глаз с точки, где за изгибом холма кончался выступ. Было бы просто кошмарным невезением, если бы оказалось, что японцы вдруг решили исправить свою ошибку и поставили здесь несколько солдат, чтобы прикрыть выступ огнем. Он стал бы первой мишенью — большой и жирной. Белл раздраженно обернулся назад и сделал знак другим подойти. При этом он обнаружил нечто странное: он больше не очень тревожился. Изнурение, голод, жажда, грязь, усталость от вечного страха, слабость от недостатка воды взяли свое, но в течение последних нескольких минут — Белл не знал, когда именно, — он перестал чувствовать себя человеком. Из него вычерпали столько различных чувств, что их источник был опустошен. Белл еще ощущал страх, но он так притупился эмоциональной апатией (в отличие от физической апатии), что просто стал чем-то смутно неприятным. И вместо того чтобы ослабить его способность действовать, страх только усиливал сознание утраты всего человеческого. Когда подошли остальные, он пополз дальше, насвистывая про себя песенку под названием «Я автомат» на мотив «Боже, благослови Америку».

Они считают себя людьми. Все они считают себя настоящими людьми. В самом деле считают. Как смешно! Они думают, что сами принимают решения и управляют своей жизнью, и гордо называют себя свободными личностями. А истина в том, что они здесь и будут оставаться здесь, пока государство не прикажет им отправиться куда-нибудь еще, и они пойдут. Но пойдут без принуждения, по своему свободному выбору и по доброй воле, потому что они свободные личности. Так, так.

Достигнув места, где он выползал из-за выступа наверх, Белл остановился и, выслав вперед Уитта, показал это место капитану Гэффу.

Уитт, когда он выполз, чтобы занять свое место, вернее, пост, поскольку они больше не двигались, в самом деле считал себя человеком и верил, что он настоящая личность. Вообще говоря, этот вопрос никогда не приходил ему в голову. Он сам принял решение добровольно вернуться в старую роту, как и решение добровольно пойти в штурмовую группу, следовательно, является свободной личностью. Он — свободный, белый, двадцати одного года, не слушал ничьих дурацких указок и никогда не станет слушать. С приближением решительного момента Уитт почувствовал, как все внутри напрягается от возбуждения — точно так же, как во время стычки угольщиков в этом омерзительном Брейтхетте. Возможность помочь, возможность спасти всех друзей, кого может, возможность убить как можно больше грязных, поганых японцев — он еще покажет этому несчастному Раскоряке Стейну, который перевел его из роты как непригодного! Стоя на коленях за выступом, он держал винтовку наготове со спущенным предохранителем. За всю свою жизнь он не убил зря даже белки и за шесть лет службы не стал метким стрелком. Он боялся только, что вдруг что-то обнаружится там, сзади, где капитан Гэфф старается принять решение, а он здесь, на посту, не сможет вмешаться. Ладно, скоро все прояснится.

Уитт был прав. Довольно скоро все стало ясным. Капитан Гэфф, который хотя и нервничал, но отлично это скрывал, когда ему показали место, решил выползти наверх и осмотреть все, а когда вернулся, сказал, что это такое же хорошее место для наблюдения, как и всякое другое. Единственный недостаток его заключался в том, что крошечная ложбинка, прикрытая жидким, низкорослым кустарником, не позволяла взять с собой переносную рацию.

— Ребята, кто-нибудь умеет пользоваться этой штукой? — спросил он. Единственным, кто умел, оказался Белл. — Отлично, оставайтесь внизу за выступом, а я буду передавать вам сведения сверху, — распорядился Гэфф. Сначала, однако, он вызовет минометчиков и передаст координаты. После того как минометы обработают, как могут, это место, он и его верная команда проползут по ложбине и образуют цепь, потом подползут через траву как можно ближе, прежде чем бросить гранаты. — Понятно? — Все кивнули головами. — Хорошо, тогда пошли.