Тонкая красная линия

Мощный, рокочущий командный голос был хорошо слышен, несмотря на шум и суматоху. Солдаты роты оборачивались и глядели на него. Потом из толпы стали высовываться руки. А Уэлш, продолжая кричать и дико ухмыляться, стал раздавать упакованные гранаты:

— Яйца! Яйца! Футбольные мячи! Сэмми Боф! Сид Лакмен! Ра-ра-ра! Кому футбольные мячи?! Бронко Нагурски!

Его рев громко раздавался по всей вершине холма. Люди оборачивались и смотрели на него, как на ненормального, а Уэлш продолжал кричать и раздавать гранаты своей роте, похожий на карикатуру на футболиста, подающего пас: левая рука вытянута, правая поднята, правая нога согнута, левая выставлена вперед.

Один из семи пожилых мужчин в стоявшей особняком величественной группе услышал его, обернулся посмотреть и подтолкнул локтем соседа, приглашая посмотреть и его. Вскоре вся группа, улыбаясь, смотрела на Уэлша. Генералам нравился такой тип американского солдата. Уэлш усмехался им в ответ, хитро прищурив свои нахальные глаза, и продолжал кричать и раздавать гранаты.

Пожалуй, только один человек понимал, в чем дело, я этим человеком был Сторм. Ироническая улыбка стала расплываться по его насмешливому лицу с перебитым носом. Вытащив штык, он подбежал к штабелю и стал разбивать ящики и передавать Уэлшу черные цилиндры.

— Сэмми Боф! Сид Лакмен! Джек Мэндерс! Сэмми Боф! — кричали они в унисон. — Ра-ра-ра!

Быстро разделались со всем штабелем. К тому времени пятая рота уже прошла. Взяв себе по последней паре гранат и глупо хохоча, Уэлш и Сторм присоединились к управлению роты. Солдаты срывали желтые наклейки, открывали цилиндры, разгибали чеки и пристегивали вытяжные кольца под клапанами карманов. Третья рота двинулась вниз по склону.

Если Стейн рассчитывал на организованное выдвижение на позиции, то ему не повезло. Первый взвод пошел в голове колонны как полагается: разведчики впереди, за ними в колонне по два пехотных отделения. Но не прошел он и десяти метров, как весь порядок нарушился. Невозможно было сохранять строй на этом склоне, сплошь забитом людьми. Одни, просто в качестве наблюдателей, стояли и глазели. Другие, растянувшись в цепочку, потея и отчаянно задыхаясь от жары, несли припасы. Все широко расступались, уступая дорогу ходячим раненым; три группы солдат, обливаясь потом под тропическим солнцем, несли тяжело раненных, которые стонали и вскрикивали каждый раз, когда носилки дергались при поднимании или опускании. К тому времени, когда подошли к командному пункту второго батальона на высотке, рота превратилась в настоящую толпу. Последние оставшиеся признаки порядка исчезли, когда она проходила мимо командного пункта.

Дальше дорога была не так забита, но наводить порядок было уже поздно. Ряды слишком перемешались, и невозможно было создать какое-то подобие строя без длительной остановки. Стейн, разочарованный, только ругался, ежеминутно протирал очки. Он мучительно ощущал, что сегодня за ним следит все начальство. Единственным утешением было то, что первая и вторая роты, шедшие впереди и пересекавшие теперь поросшее кустарником подножие высоты, были не в лучшем состоянии. Вокруг упорно шли вперед его солдаты с неподвижными, странно замкнутыми лицами. Идущие впереди без команды Стейна повернули налево вслед за первой и второй ротами, точно в соответствии с полученными указаниями, и Стейна это обрадовало.

Одним из идущих впереди был Долл. Он не помнил, как оказался впереди, и поэтому нервничал и чувствовал себя каким-то незащищенным, но вместе с тем гордился своим положением и ревниво его оберегал. Когда ему казалось, что кто-то сзади сокращает расстояние, Долл ускорял шаг, чтобы сохранить прежнюю дистанцию. Это он, помня указания Стейна, первым двинулся вслед за первой и второй ротами, которые к тому времени уже скрылись у подножия. Долл нес на себе все оружие, каким ему удалось завладеть. На бедре висел краденый пистолет, полностью заряженный, взведенный и поставленный на предохранитель, а на ремне вместо одного ножа висели два: старый нож из дома и новый, типа охотничьего, который он сделал из японского штыка. Из-под клапанов карманов свисали две гранаты, а еще две покоились в боковых карманах. Ему не удалось раздобыть автомат, как Чарли Дейлу, но он надеялся, что удастся достать его позднее, возможно у убитого. Он твердо шагал вперед, поглядывая направо и налево, чтобы убедиться, что никто его не нагоняет.

По третьей роте стреляли очень мало. Время от времени отдельная пуля ударяла о землю и зарывалась в нее или с визгом улетала, никого не задев. Никто не мог сказать, были это излетные рикошеты или прицельный огонь. Пули никого не ранили, но солдаты шарахались, стараясь уклониться от них. То тут, то там, когда пуля ударяла поблизости, солдат падал на землю и лежал, пока ему не становилось стыдно, что другие продолжают идти.