Тонкая красная линия

Он даже не слушал, что мямлил и бормотал этот старикашка. Давно уже ходили слухи, что его должны повысить, даже в бригадные генералы произвести, вот он и старается. Бэнд осторожно огляделся вокруг. Рядом с ним стоял, будто на параде, холеный подполковник Спайн, около него начальник штаба полка полковник Граббе — занудный, сутулый и длинноносый, ну вылитый Джонни Криоу. Были здесь и другие офицеры. Они молча стояли полукругом перед ним, слушая, как бубнит и бормочет старикашка. Болтовня его, в общем, сводилась к тому, что Бэнд совершил две серьезные ошибки. И не просто серьезные, а грубейшие, такие тяжкие, что из-за них вся операция на Гуадалканале теперь может затянуться на целую неделю, а то и больше. Одна из ошибок — упрямое нежелание во время последнего марша выходить на связь со своим батальоном и полком. Старикашка договорился даже до того, будто это не какое-то там невнимание или, скажем, небрежность, а настоящий саботаж, наглый отказ от получения указаний. И это, конечно, полнейшее безобразие, которое невозможно простить. Вторая же ошибка Бэнда носила, так сказать, тактический характер. Возможно, она не была настолько серьезной, чтобы привлекать его к персональной ответственности, но и игнорировать ее также не следовало. Выйдя из джунглей на открытое пространство, которое простиралось до самой Була-Була, третья рота, как предусматривалось замыслом, должна была сразу взять круто влево, а не двигаться дальше на деревню. Була-Була была заботой третьего батальона, Бэнд же был обязан атаковать японцев левее, там, где у противника в тот момент оборона была уже полностью дезорганизована и можно было легко развить успех. Поступи он таким образом, первая и вторая роты пошли бы за ним, туда потом двинулись бы и другие подразделения, нажимавшие на японцев у высоты 279, и в результате здесь создалась бы отличнейшая позиция. Возможно даже, что сейчас в их руках были бы Кокумбона, Тассафаронга и другие деревни, а может быть, даже и вся японская императорская армия на Гуадалканале. Поддерживай Бэнд связь как положено, он знал бы об этом, получил бы соответствующие указания. А то ведь вон что устроил — ни штаб батальона, ни штаб полка не могли до него добраться!

Бэнд принял разнос как подобает мужчине. Да и что тут можно было возразить, когда старый пьянчуга во всем прав. Кстати, какая разница, пьяница полковник или нет, это ведь в данном случае к делу не относится. Да и решает все равно не он, есть кое-кто поважнее. Конечно, кое с чем можно было и не согласиться, ну хотя бы насчет этого поворота влево. Он все время был в контакте со второй ротой, если захотели, могли бы через нее подать команду. Или еще проще: эту самую вторую роту двинуть влево, оставив их в покое в Була-Була. Единственное, что он все же сказал в свое оправдание, так это то, что ему приказано было действовать в качестве самостоятельного подразделения. Самостоятельного!

— Верно, — согласился старикашка, улыбнувшись вдруг всеми своими стальными зубами. — Верно, было такое. Но только в том случае, если не будет связи. Я отлично все это помню. В вашей же ситуации все было иначе. Связь можно было поддерживать. И даже очень легко. Так что это не оправдание. Не оправдание. Ясно?

Приговор был четок и краток: снять с должности, перевести в другую роту другого полка и держать там, пока не умрет [15]. И конечно же не в должности командира роты. Может быть, заместителем? Или до взвода опустят? Нет, нет, не так уж сурово. Он будет заместителем командира роты. Правда (при этом старикашка неловко покашлял, покряхтел немножко), рассчитывать на повышение ему там не придется, даже в случае гибели или перевода командира роты. Разумеется, за ним будут приглядывать, не без этого, однако само дело ненужной огласки не получит, никто не собирается его позорить. Но война — коллективное дело (при этом седой старик осторожненько постучал кулаком по ладони другой руки). Коллективное! Не для одиночек и себялюбцев. Любая армия — это прежде всего единая организация. И полк тоже. Рота, взвод, отделение. Никто и никогда, ни один человек не имеет права ставить себя над нею. Особенно во время войны. Вырываться вперед, не считаться с интересами общего дела. Слишком многое от этого зависит. В общем, ему нечего больше возвращаться в роту. Вещи его уже упакованы, об этом позаботился лейтенант Криоу, назначенный временно командиром роты. Так ему было приказано.

Вот так и получилось, что и Джордж Бэнд незаметно для роты вдруг исчез с ее горизонта, исчез, чтобы больше никогда в ней не появляться.