Тонкая красная линия

«Сувенир» оказался довольно бедным. Все слышали, что у японских офицеров на касках золотые или серебряные звезды. Настоящее золото или настоящее серебро. Если это верно, значит, найденная каска принадлежала рядовому солдату. Звезда была железная, притом из очень тонкого железа, и вся погнута. Снаружи каска была покрыта грязью, но внутри удивительно чистая.

Глядя на нее, Куин вдруг почувствовал вдохновение. После того как он вытащил этот несчастный, проклятый, грязный труп япошки из могилы, он чувствовал себя удрученно, как будто сознавал, что сделал что-то плохое, и его разоблачат и накажут. Пока солдаты, спотыкаясь, смеясь и задыхаясь, бежали обратно к краю джунглей, его удрученность немного прошла. Бессознательно — он не мог объяснить почему — Куин почувствовал, что знает способ, как от нее избавиться. Сняв свою американскую каску, Куин надел японскую и принял позу, выпятив широкую грудь и глупо улыбаясь.

Раздался громкий взрыв хохота. У Куина была слишком большая голова даже для американской каски, которая возвышалась на голове, как шляпа. Японская каска, рассчитанная на низкорослых людей, вообще не сидела на его голове, а просто торчала на макушке. Подбородочный ремень не доходил даже до носа, а болтался перед глазами. Куин из-под него глядел на солдат, корча гримасы.

Даже Долл смеялся. Не смеялся только Белл. Он улыбнулся и издал короткий отрывистый звук, но его лицо тут же приняло серьезное выражение, и он проницательно поглядел на Куина. На секунду их взоры встретились, но Куин отвернулся и, не желая смотреть Беллу в глаза, продолжал свой фарс для других.

Пока они были в джунглях, дождь перестал, но они об этом не знали. Вода, задержавшаяся наверху, продолжала капать. Выйдя из джунглей, они с удивлением увидели, что небо опять голубое, а промытый дождем воздух чист и прозрачен. Почти сразу, словно Сторм следил в бинокль и ждал, когда они выйдут через зеленую стену, из рощи через открытое пространство донесся ясный и резкий свисток, зовущий к обеду. Это был такой знакомый, бередящий чувства звук, полный напоминаний о тихих вечерах, что он потряс «исследователей». Они смотрели друг на друга, словно только теперь поняв, что те мертвецы действительно были японскими солдатами. В подтверждение с холмов доносились слабые, но отчетливые звуки минометного и ружейно-пулеметного огня.

Солдаты вернулись в лагерь во главе с Куином, который тяжело ступал и дурачился в крошечной японской каске. Долл размахивал японским штыком, показывая его то одному, то другому. Остальные шли толпой, смеясь и болтая после пережитого потрясения. Их так и подмывало рассказать о своих похождениях всем, кто упустил эту возможность. Прежде чем наступило утро, подвиг Куина, вытащившего из могилы мертвого японского солдата, вошел в летопись мифов и легенд, роты, как и миф самого Куина.

Вечером, за ужином, третья рота получила первую дозу акрихина. Пилюли доставили в банках из батальонного медицинского пункта.

Сторм взял выдачу пилюль на себя. Ему помогал бестолковый старший санитар роты, в чьи обязанности это фактически входило. Стоя перед очередью за пищей рядом с кротким, очкастым, неумелым санитаром, беспомощно жавшимся позади, Сторм раздавал желтые пилюли, добродушно подшучивая, но строго следя, чтобы никто не уклонился от приема лекарства. Тут же стоял бачок, откуда солдаты могли зачерпнуть воды. Если какой-нибудь шутник с деланной развязностью откидывал назад голову и протягивал зажатую руку, Сторм заставлял его разжать руку и показать, есть ли пилюля. Лишь немногие пытались обмануть Сторма во второй или третий раз. В итоге, перед тем как получить горячую пищу, каждый солдат почувствовал тошнотворный, горький вкус пилюли.

Сторм, с забинтованной обожженной рукой, все же сумел приготовить горячую пищу.

— Чего ты так стараешься? — холодно спросил Уэлш, стоявший сбоку от Сторма, когда последний солдат, проглотив пилюлю, прошлепал по грязи в конец очереди.

— Потому что им надо помочь всем, чем можем, — так же холодно ответил Сторм.

— Им нужно гораздо больше этого, — сказал Уэлш.

— Больше, чем помощь?

— Да.

— Знаю.

— И больше, чем это дерьмо.

— Это по крайней мере что-то. — Сторм поглядел на банку с пилюлями и встряхнул ее. Он тщательно их пересчитал, чтобы убедиться, что все получили свою порцию. Осталось несколько штук.

Последний солдат в очереди остановился и глядел на них, прислушиваясь. Это был один из молодых солдат, глаза его были расширены. Уэлш взглянул на него.

— Проходи, крошка, — сказал он. — Отовсюду торчат уши, — добавил он раздраженно.

— Есть среди них такие дураки, что не стали бы принимать пилюли, если бы я их не заставил, — сказал Сторм.

Уэлш глядел на него без всякого выражения.

— Ну и что? Может быть, они надеются подцепить такую малярию, что их отправят обратно и спасут их никчемную, бесполезную жизнь.

— До этого они еще не додумались, — возразил Сторм, — но додумаются.