«Тонкая настройка» Путина

Что еще примечательно. На самом деле ФСБ и СК войны не хотят, они ведь союзники по грабежу России – зачем им война между собой? ФСБ явно хочет заставить СКР тихо сдаться. Это видно вот по чему. К примеру, по нашему делу следователь с момента ареста запросила у суда срок нашего нахождения под стражей в два месяца, и суд удовлетворил ее просьбу, а 19 июля Хамовнический суд, к примеру, продлил срок Кириллу Барабашу сразу на полгода. А тут ФСБ запросило у суда всего один месяц заключения под стражей. Один месяц! По делу, в котором сразу семь фигурантов? Мне кажется, что это не срок следствия, а срок для передела сферы влияния между ФСБ и СКР.

Однако в этом деле меня «улыбнуло» другое – за преступление арестованы высшие руководители органа, предназначенного бороться с преступлениями. (Скажите, вот если начальник – преступник, то могут ли быть честными людьми те, кого он принял на работу, чтобы творить свои преступные делишки?) Все СМИ сообщили об этих арестах! Но ни один корреспондент или журналист не высказал удивления – как же так?! Как так могло быть, чтобы преступная мразь работала на таких высоких должностях, да еще и в таком органе при таком нашем честненьком Путине?

Нет, в этом плане в России всем все понятно, даже журналистам понятно: в Рашке по-другому и быть не может!

Патриоты кладбища

Почетный панфиловец

Сегодня власти в России и ее прихлебателей просто распирает от патриотизма. Вот, к примеру: «Московская группа ветеранов-панфиловцев признала министра культуры Владимира Мединского почетным членом своей организации и наградила знаком “Панфиловец”. …Ранее Мединский называл 28 панфиловцев святыми. В октябре министр написал статью, доказывающую их подвиг. Ранее он заявил, что сомневающиеся в героизме солдат являются “кончеными мразями”».

Вообще-то, самому молодому реальному военнослужащему 316-й стрелковой дивизии в 1941 году должно было быть минимум 18 лет, то есть он должен был быть минимум 1923 года рождения, таким образом, сейчас самому молодому панфиловцу должен идти 94-й год. А у нас их, оказывается, только в Москве целая группа всех возрастов. Надо же!

Правда, когда я столкнулся с Союзом евреев ветеранов и инвалидов войны, то оказалось, что по их уставу ветеранами и инвалидами считаются не только сами инвалиды, но и их дети и близкие родственники. А иметь такой многочисленный колхоз, согласитесь, очень удобно для получения к праздникам обязательных подарков как от правительства России, так и Москвы, ну и от Израиля. Может, и с ветеранами-панфиловцами то же самое?

Ладно, дело не в них, а почетном панфиловце Мединском.

Я с Мединским однажды участвовал в записи какой-то исторической телевизионной передачи лет 6–7 назад (в мои годы время летит быстро, и точно дат не упомнишь). И тогда Мединский начал рассказывать байку про то, как выселяемые кулаки бросали своих детей на пороги сельсоветов и эти дети умирали от голода и холода на полу этих учреждений. А до Мединского эту же байку, но в другой телепередаче, тоже с моим участием, рассказал Мотя Ганапольский, и я тогда над ним посмеялся. А тут Мединский и опять дети кулаков?

Прерву рассказ о Мединском ради этой байки.

Недавно наткнулся, откуда у нее «ноги растут». Оказывается байку разместил у себя некий блогер leg0ner, этой байкой он начинает подборку о кулаках, и в его исполнении эта байка звучит так:

«В конце 50-х годов, учитывая возраст и литературоведческую бесплодность, научного сотрудника Института мировой литературы Ивана Ивановича Чичерова отправили на пенсию. В этом Чичеров видел вопиющую несправедливость к нему – старому большевику. В числе пережитого Иван Иванович вспоминал, как он, молодой коммунист, по партийному призыву поехал в деревню проводить коллективизацию. При нем был небольшой вооруженный отряд. Они выгоняли всех, кого считали кулаками и подкулачниками, из изб и отправляли в гибельную ссылку. В этих насильственных действиях, по мнению Чичерова, была жесткая классовая необходимость. Выселение сопровождалось еще более ужасным событием. Обреченные на испытания люди понимали, что младенцы не выдержат мытарств. В ночь перед высылкой матери задворками пробирались к сельсовету и клали детей на крыльцо в надежде, что их – невинных – вырастят односельчане, чужие люди или государство.

Этих детей, рассказывал Чичеров, собирали у порогов всех окрестных сельсоветов, свозили в самую большую комнату самого крупного сельсовета и клали там на пол. Умевшие ползать ползали, неумевшие лежали на половицах в чем мать родила или в чем принесла. Послали «наверх» запрос, что делать с младенцами. Вскоре получили распоряжение: не позволять ни кормить, ни брать детей, так как, во-первых, младенцы классово чуждые, а во-вторых, следует пресечь порочную эксплуататорскую практику кулаков подбрасывать своих детей государству или беднякам. Какое-то время дети жалобно плакали, потом уставали и лишь изредка судорожно всхлипывали и, наконец, угасали от голода. Их хоронили в общей могиле».