Тонкая нить(изд.1968)

— Ну знаете ли, всякому терпению бывает конец! — впервые за все время допроса повысил голос Миронов. — Я самым категорическим образом требую, чтобы вы начали говорить правду. Мы ждем, Черняев! Или вы предпочитаете, чтобы вас изобличали и дальше?

— Больше сказать мне нечего, — угрюмо пробормотал Черняев. — Я сказал все… Все…

— Да-а, — задумчиво протянул Миронов, — вам, Черняев, надо, очевидно, еще серьезно подумать, прежде чем вы поймете, как надлежит себя вести. Кстати, Василий Николаевич, — обратился Миронов к Луганову, — гражданин Черняев интересовался ордером на арест, так предъяви ему ордер.

Луганов молча протянул ордер.

— Зачем? — безразличным тоном сказал Черняев. — У меня претензий нет…

— А вы все-таки ознакомьтесь, — потребовал Луганов. — Таков порядок.

Черняев с явной неохотой взял ордер из рук Луганова, бегло просмотрел его, вздрогнул, затем перечитал еще раз, внимательно вглядываясь в каждое слово, в каждую букву.

— Та-а-ак, — сказал он протяжно, и губы его нервно искривились. — Та-а-ак. Значит, я арестован не милицией, а органами КГБ. И как я этого раньше не понял?..

Глава 16

Сразу, как только арестованного увели, Андрей поспешил к Скворецкому. Протокол допроса он захватил с собой.

— Ну как, — спросил полковник, — как там Черняев? Разговаривает?

— Да не очень, — признался Миронов. — Через час по чайной ложке. И то лишь когда приперли к стенке, когда видит, что деваться некуда.

— Что же все-таки показывает Черняев? — поинтересовался Скворецкий, бегло просматривая протокол допроса.

— Пока только одно: сознался, что убил свою бывшую жену.

— Насчет объявления, насчет водосточной трубы, надеюсь, вы его не спрашивали?

— Что вы, Кирилл Петрович, разве можно? Рано еще перед ним карты выкладывать, да и не так уж их у нас тут много.

— Да, — вздохнул Скворецкий. — Козырей тут у нас и вовсе маловато. Спешить не следует. Однако насчет Войцеховской у Черняева надо как-то узнать. Осторожненько. Ты подумай, как это лучше сделать. С этим тянуть нельзя.

— Хорошо, Кирилл Петрович. Попытаемся что-нибудь придумать, хотя нелегко… Ведь прямых данных о связи Черняева с Войцеховской нет.

— Н-да-а, что верно, то верно… Кстати, как с обыском на квартире Черняева? Когда думаешь ехать: сейчас или завтра с утра?

— Если не возражаете, Кирилл Петрович, поедем сейчас. Луганов ждет. Времени еще немного. Чего на завтра откладывать?

— Что ж, сейчас так сейчас. Действуйте.

Захватив себе в помощь опытного криминалиста и лаборантку, Миронов и Луганов отправились на квартиру Черняева. В качестве понятых они пригласили домоуправа — тучного, пожилого мужчину, который беспрестанно жаловался на зубную боль, то и дело хватаясь за щеку, — и Ольгу Зеленко.

Растолковав домоуправу и Зеленко, в чем заключается роль понятых, Миронов попросил их до поры до времени никому не рассказывать, что на квартире Черняева проводился обыск.

— Излишняя огласка, — сказал Миронов, — может повредить следствию.

— Я понимаю! — торжественно воскликнул домоуправ, забыв даже о своей зубной боли. — Все понимаю. Порядочек будет полный. Ни гугу! — Он многозначительно поднял указательный палец.

Зеленко не произнесла ни слова. Она просто кивнула головой.

По рассказам Левкович и Зеленко Миронов хорошо представлял себе расположение квартиры, в которой жил Черняев. В просторный коридор, служивший прихожей, выходило несколько дверей. Одна из них, слева, вела в узенький коридорчик, к кухне, другая, рядом, — в комнату Зеленко, находившуюся в стороне.

Напротив, справа по коридору, были две двери, ведущие в столовую и спальню Черняевых. Эти комнаты, особенно столовая, были значительно больше той, что занимала Зеленко. Между ними была дверь, и, по существу, это была отдельная квартира в квартире. Обе комнаты были обставлены добротной, массивной мебелью, пол столовой устлан большим, во всю комнату, ковром.

Обыск начали со столовой. Понятые — домоуправ и Зеленко — робко уселись на краешки стульев, не без любопытства поглядывая на уверенные, неторопливые действия оперативных работников. Сотрудник милиции — криминалист вел протокол обыска, фиксируя общую обстановку квартиры и отдельно каждую находку.

Пока Миронов тщательно осматривал каждый из предметов, находившихся в комнате: стол, стулья, тахту, сервант, Луганов, присев на корточки перед дверцей печки, выложенной изразцами, принялся кочергой выгребать золу на разостланную им газету. Выгребал он не спеша, аккуратно, внимательно разглядывая и вороша каждую вновь появлявшуюся на газете кучку золы. Зола сыпалась на бумагу с мягким шуршанием, как вдруг что-то внезапно звякнуло. На лице Луганова появилось то выражение, какое бывает у охотника, когда он завидит дичь, по следу которой долго и упорно шел. Василий Николаевич начал разгребать эту кучку золы с особой тщательностью, просеивая горсть за горстью. Наконец его пальцы нащупали нечто твердое. Луганов осторожно сдунул пепел со своей находки, и оказалось, что у него на ладони лежит слегка подпалившаяся большая пуговица странной, ромбовидной формы, сделанная из пластмассы.