Тонкая нить(изд.1968)

— Как живу? — охотно отвечала она на расспросы Андрея. — Да ничего, не жалуюсь. Какое-никакое, а жалованье получаю. В гостинице. Еще и прирабатываю. Убираю тут одну квартиру. Черняева Капитона Илларионовича. Не знаете такого? Ну как же? Серьезный человек, солидный. Правда, на деньги жаден — это да. Попросит что купить, сдачу до копейки пересчитает. Уж так прижимист, так прижимист, не дай бог. А так — ничего. Самостоятельный.

Когда речь зашла об Ольге Николаевне Величко, бывшей жене Черняева, Стефа развела руками:

— Что о ней сказать? Ольга Николаевна казалась уж такой хорошей, а вышло — с ветерком в голове. Как Капитон Илларионович ее лелеял, как лелеял, а она возьми да и брось его. Со стороны посмотришь — такая уж она милая, такая симпатичная, скромная, а что на деле получилось? Не говорю уж как с мужем, таким солидным человеком, поступила: бросила, слова не сказав. Но я-то ведь и раньше кое-что замечала. Вот, к примеру, перед самым ее отъездом один молодой мужчина к ней заходил. Пришел, кофе напился и все сидит, сидит. А она-то, Ольга Николаевна, как на иголках… Да-а. А этот, гость, братом назвался. Двоюродным. Только на брата не очень-то похож. Я почему его запомнила? Потому, как день спустя в гостинице встретила. Видать, у нас останавливался.

— Так он что, не здешний? — заинтересовался Миронов, внимательно слушавший болтовню Левкович.

— Он-то? Конечно, не из здешних. Приезжий. Потому и в гостинице останавливался.

— А из каких мест приезжал, не запомнили?

— Почему же не помнить? — удивилась Левкович. — Очень даже помню. Интересовалась. Как-никак не чужому человеку он братом назвался — Ольге Николаевне, моей хозяйке…

— Так откуда же он? — повторил свой вопрос Миронов.

— Из этого, как его…

Левкович назвала крупный портовый город Энск, вблизи которого, как то хорошо было известно Миронову, находились некоторые заводы, изготовлявшие сверхсекретную продукцию, точного назначения которой Андрей не знал. «Уж не на одном ли из этих заводов работает этот „братец“? — подумал Андрей. — Этого только недоставало!»

— Вот я и говорю, — продолжала между тем Левкович, — что в коридоре его встретила, он из номера выходил…

— А из какого номера, не помните? — поинтересовался Андрей.

— И это помню! В пятнадцатом он останавливался… — Левкович внезапно запнулась. — Хотя нет… В двадцать пятом. Ой, вру. В двадцать первом. Точно, в двадцать первом.

Ничего заслуживающего внимания Левкович больше не сообщила, и Андрей поспешил закончить затянувшуюся беседу.

Вечером того же дня в конторе гостиницы появились Миронов и Луганов. Их интересовали регистрационные книги постояльцев. Особый интерес вызвали у них те, кто останавливался в гостинице весной текущего года. Внимание Миронова привлек Антон Владимирович Рыжиков, тридцати трех лет, инженер-радист, который, как значилось в книге, прибыл из Энска. В апреле месяце он несколько дней прожил в гостинице, но не в пятнадцатом и не в двадцать первом номере, а в восемнадцатом. Как было указано, в Крайск Рыжиков приезжал в командировку.

В ту же ночь в Энск был направлен запрос о Рыжикове, месте его работы и целях поездки в Крайск. А на следующее утро Луганову удалось наконец раздобыть образец почерка Ольги Величко. Сомнения не было: странная запись на клочке бумаги была сделана ее рукой. Тем с большим нетерпением ждали Луганов и Миронов ответа из Кисловодска.

Продолжал Миронов заниматься и Черняевым: тщательно изучал его окружение. Андрей посоветовался с Кириллом Петровичем и попросил его поручить кому-нибудь из сотрудников Крайского управления КГБ постоянно находиться поблизости от Черняева, чтобы уберечь его от возможных неожиданностей. Да и к его окружению следовало присмотреться.

На следующий день в кабинет Миронова вошел молодой офицер:

— Разрешите доложить, товарищ майор! Младший лейтенант Савельев. Явился в ваше распоряжение.

Андрей внимательно приглядывался к своему новому помощнику. Шел тому двадцать четвертый год, но выглядел он совсем юнцом, и многие в управлении, особенно девушки-машинистки, секретари, стенографистки, звали его Сереженькой. В органах КГБ Сергей Савельев работал всего второй год, но уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны: он был смел, предприимчив, энергичен, очень дисциплинирован. Тут, очевидно, сказывалась служба на флоте, откуда Савельев пришел в органы. Сергею уже приходилось участвовать в нескольких сложных операциях, и действовал он каждый раз успешно, однако под непосредственным руководством представителя центрального аппарата КГБ он никогда не работал и был рад и горд оказанным ему доверием.

Миронов не спеша, обстоятельно растолковал Савельеву стоявшие перед ним задачи.