Тонкая работа

Она ворчала без устали, как заведенная. Все сестры тут ворчали. Нам же велено было сидеть тихо. Если мы не слушались, они щипали или били нас.

— Вы, Мод, — сказала сестра Бекон в ту первую ночь, когда я ворочалась и дрожала в постели. — Хватит возиться!

Она уселась читать, свет от настольной лампы бил мне в глаза. Потянулись долгие часы, потом она наконец отложила журнал, сняла передник и платье и улеглась в постель, не загасив лампы, чтобы видно было, кто спит, а кто ворочается. Скоро послышался храп: заснула. Она храпела так, словно по железу возили ножовкой, и от этого мне стало тоскливо и очень захотелось домой.

Цепочку с ключами она, перед тем как лечь спать, повесила себе на шею.

Я лежала, зажав в кулаке белую перчатку Мод, и время от времени подносила ее ко рту и покусывала, потом представила, что под ней — мягкая ручка Мод, и сильнее впилась зубами в мягкую лайку.

Но в конце концов я заснула, и когда наутро врачи, в сопровождении сестры Спиллер, начали свой обход, я была наготове.

— Миссис Риверс, как вы себя чувствуете? — спросил доктор Кристи, наделив Бетти кусочком сахара и коротко побеседовав с миссис Прайс и мисс Уилсон.

— Голова совсем ясная, — ответила я.

Он поглядел на часы.

— Отлично!

— Доктор Кристи, умоляю вас...

Я, заглядывая ему в глаза, вновь рассказала все — и что я не Мод Риверс, и что попала в ее дом по злому умыслу, и как мистер Риверс устроил меня служанкой к Мод Лилли, чтобы я помогла ему окрутить ее и после женитьбы выдать ее за сумасшедшую. И о том, как он обманул меня и забрал ее деньги.

— Они меня обмишулили, — сказала я. — И вас обмишулили! Они посмеялись над вами! Вы мне не верите? Приведите кого-нибудь из «Терновника». Приведите священника из той церкви, где они венчались. Загляните в приходскую книгу — вы увидите там их имена, а рядом — моя подпись!

Он потер переносицу.

— И вы подписались, — сказал он, — Сьюзен... как там дальше? Триндер?

— Сьюзен... Нет! — сказала я. — Не в той книге. Там записано «Сьюзен Смит».

— Опять Сьюзен Смит!

— Только в той книге. Они меня заставили. Он показал мне, как это пишется. Ну как вы не понимаете?!

Я с трудом сдерживала слезы. Доктор Кристи нахмурился.

— Вы долго говорили, я вас выслушал, — сказал он. — Вы возбуждаетесь. Этого нельзя допускать. Нам нужно, чтобы вы успокоились, успокоились. А эти ваши фантазии...

— Какие фантазии? Боже мой, это же чистая правда!

— Фантазии, миссис Риверс. Если бы вы послушали себя со стороны! Какой обман? Какие злодеи? Украденные сокровища и девицы, которых выдают за безумных? Только в дешевых книжках такое бывает. Мы знаем, как называется ваша болезнь. Мы называем ее «эстетический шок». Ваше увлечение литературой губительно сказалось на нервной системе, и ваше воспаленное воображение творит фантазии.

— Какое еще воображение? Какая литература?

— Вы слишком много читали.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

— Боже правый, — выдавила я наконец, когда он повернулся, чтобы уйти. — Да я и двух слов прочесть не могу! А уж писать — дайте мне карандаш, и я напишу свое имя, но больше ничего не напишу, хоть год просите!

Он направился к двери, доктор Грейвз следом за ним. Голос мой дрогнул, потому что сестра Спиллер тянула меня к себе, чтобы я не увязалась за врачами.

— Да как вы смеете, — сказала она, — кричать докторам вслед! И не вырывайтесь! По-моему, вам опять пора на солому. Доктор Кристи?

Но доктор Кристи, уже дойдя до двери, услышал мои последние слова, обернулся и посмотрел на меня по-новому, поглаживая бородку. Переглянулся с доктором Грейвзом. Потом тихо заметил:

— В конце концов, мы увидим, до какой степени бреда дошло ее сознание, и, может быть, это поможет нам вывести ее из этого состояния. Что скажете? Так, дайте мне листок, вырвите из тетради. Сестра Спиллер, отпустите миссис Риверс. Миссис Риверс...

Он подошел ко мне и протянул клочок бумаги, вырванный из тетради доктора Грейвза. Потом сунул руку в карман, достал карандаш и вручил его мне.

— Следите за ней, сэр! — предупредила сестра Спиллер, глядя на кончик карандаша. — Она хитрющая!

— Хорошо, хорошо, я слежу, — ответил он. — Но не думаю, что у нее плохое на уме. Не так ли, миссис Риверс?

— Да, сэр, — сказала я.

Я взяла в руку карандаш. Рука дрожала. Он внимательно следил за мной.

— Наверное, нужно держать покрепче, — сказал он.

Я покрутила карандаш в пальцах, он упал. Я подняла его.

— Смотрите, смотрите! — напомнила сестра Спиллер, стоя на изготовку, чтобы, в случае чего, наброситься на меня.

— Я не привыкла к карандашам, — извинилась я.

Доктор Кристи кивнул.

— Думаю, как раз наоборот. Давайте, напишите мне несколько слов на этой бумажке.

— Я не умею, — сказала я.

— Да нет же, умеете. Садитесь на кровать, устраивайтесь поудобнее, положите бумажку на колени. Так все делают, когда садятся писать письма, разве нет? Да вы и сами знаете. Ну а теперь — напишите свое имя. Это вы, конечно же, умеете. Вы сами говорили только что. Пишите.