Тонкие грани чувств

– Чего приперлась? – с пьяным презрением выдавил из себя и, шатнувшись, прицелился в другой конец двора, – Иди спи! Завтра поедешь работать своими невинными глазками, – хохотнул озлоблено с привкусом боли и, задержав дыхание на пару секунд, спустил курок.

С вниманием маньяка следила за его рукой, как в замедленной съемке. Мне казалось, что я даже вижу пулю, которая, выйдя из дула, разрезала воздух и прошила у самого основания бутылку, стоящую вместо мишени возле забора.

* * *

Двор наполнился звоном стёкла, осыпающегося в траву. Мне бы стоило уйти в дом, разозлиться на незаслуженное оскорбление и оставить мужчину одного, любезно предоставив возможность упиваться собственной истерикой. Но я не могла. Мелкими, приставными шагами продвигалась ближе, почти не замечая хлестких капель дождя, бивших по плечам и щекам, меня морозили нервы, спускаясь вибрациями к копчику. Каким-то шестым чувством, знала, что кроме меня никто не видел его таким, знала, что должна быть сейчас рядом, даже если придётся лечь возле ног, и слушать, как он будет рычать, отстаивая своё право на анонимную боль.

– Пошла прочь, я сказал! – взревел, но не отошёл в сторону, замер, ожидая моего побега.

– Ваня… – протянула руку и сократила расстояние до метра, – Отдай мне пистолет, пожалуйста. Хочешь? Я могу просто выпить вместе с тобой…

– Черта с два! – процедил в ответ, еле сдерживаясь, чтобы с силой не отшвырнуть меня, пока я пыталась повиснуть на его шее, прижавшись всем телом, – Отойди в сторону. Спущу обойму и положу оружие. Все равно бутылки закончились… – усмехнулся и, развернувшись, допил остатки алкоголя, стоящие на столе, – Иди поставь посередине. Ну! Делай, что говорю, раз навязалась!

– Я хочу выстрелить вместе, – старалась говорить уверенно, чтобы голос не дрожал, – Ты… Научишь меня?

– Ставь и возвращайся, – приказал хриплым голосом, – а я кинулась исполнять, тихонько радуясь отвоёванному контролю над ситуацией.

– Что мне делать? – спросила и робко подошла к мужчине совсем близко.

Я чувствовала запах спирта и специй на его губах, а он смотрел мне в глаза, гипнотизируя, лишая возможности ровно дышать и не пытаясь скрывать целый спектр эмоций, от травяной горечи до нежной любви. Нет, не ко мне. Просто в эту секунду он не прятался, искрил, как оголенный провод, но не закрывался.

– Повернись ко мне спиной и прижмись, – горячее дыхание Ивана обожгло затылок, – Бери пистолет, сожми крепко рукоятку и закрой левый глаз. Целься, вот так, опусти чуть ниже, мушка должна быть посередине целика. Теперь сравняй ее с краями, – послушно, словно кукла, исполняла все, что он говорил, сбивалась с мыслей от жара крепкой груди, который не могла заглушить даже насквозь мокрая рубашка, – Перестань трястись и задержи дыхание, плавно жми на курок… Умница! – почувствовав небольшую отдачу, вдруг ощутила знакомый впрыск удовольствия в кровь, когда мишень с хлопком разорвало на части.

Вскрикнув, резко обернулась и уткнулась носом в ворот его рубашки. Мои руки опускались вниз по его напряженным плечам и литым мышцам, пистолет упал в траву, сильные ладони легли на мои бёдра и крепко сжали. Скользнули вверх по спине, запутались в волосах и оттянули голову назад.

– Почему ты не ушла? – выдохнул в мою щеку, убирая с лица мокрые прилипшие пряди, а я кончиками пальцев ощущала, как он расслабляется.

– Ты мне за это платишь, забыл? – усмехнулась ему в ответ, но поймав его темнеющий взгляд, осеклась, – Я замерзла, – сглотнула из горла комок, – Пойдём, пожалуйста, в дом.

– Девочка… – с силой прижал свой лоб к моему и прикрыл глаза, фиксируя мою голову рукой, – Иди, – втянул со свистом в лёгкие воздух и скрипнул зубами, – Я сейчас приду…

– Хорошо, – содрогнувшись от порыва ветра, повела плечами, – Но пистолет я заберу с собой, – воспользовавшись замешательством мужчины, быстро отстранилась и, присев, подняла с земли оружие, – Ты очень сильно испугал меня.

– Боишься, что некому будет оплатить твои услуги? – усмехнулся, уверенно забрал у меня из рук «Беретту», вытащил магазин и поставил предохранитель.

– Почему ты постоянно пытаешься меня оскорбить? – опустив глаза в землю, спросила грустно и очень тихо, – Упивашься? Конечно, тебе же все позволено. Но поверь, у тебя ничего не получится! Подобрать слова хуже, чем те, которыми мысленно называю себя я, просто не возможно! Для меня это все впервые! – говорила стараясь не выстукивать зубами чечётку и не шмыгать уже окончательно замёрзшим носом, – Я просто хочу, чтобы все побыстрее закончилось, и да, мое благополучие напрямую зависит от твоего здравия, – отвернувшись, уткнулась в рукав и, не оборачиваясь, побежала в дом.