Тонкие грани

Неужели так сложно было назвать причину? Ведь я не просила его воскресить. Даже если бы это было в его возможности, я бы не стала его просить об этом. Мои просьбы и человек, сидящий напротив – две несовместимые вещи. Скорее я откусила себе язык, нежели бы открыла рот с призывом о помощи.

В этот самый момент, когда дядя уже было собрался что-то сказать, в дверь постучали и Вилсон-второй или третий, даже черт бы не разобрался в их иерархической лестнице рабочего штата, попросту потому что не смог их правильно отличить друг от друга, передал Льюису несколько бумаг. Я сосредоточенно наблюдала за каждым его движением. На лице отражались железобетонные эмоции, которые, казалось, приросли к его лицу во время ознакомления с бумагами. Что-то мне подсказывало, что это важная для меня информация. Вообще это уже стало на уровне паранойи – все чтобы не произошло, я относила на свой счет. Убили Стэнли – виновата я. Убили собак Рика – виновата я. Убили самого Рика – тоже виновата я. Случись бы сейчас наводнение или шторм – я бы стопроцентно отнесла это на свой счет. У меня была одна отличительная особенность – притягивать к себе неприятности. Я и раньше догадывалась об этом, но в свете последних событий могла с уверенностью заявить всем, что я, Алисия Уорнер – была ходячим магнитом для неприятностей различного характера. На мою грудь можно было надеть круглый радиационный значок и прилегающую ко мне территорию считать опасно-радиоктивной.

Еще чуть-чуть и казалось я подлечу к дяде и вырву бумаги из его рук. Терпение готово было вот-вот лопнуть, словно воздушный шарик, который перекачали воздухом. И если в течение нескольких секунд дядя не отведет своего внимательного взгляда от ненавистных бумажек и не ответит на мой вопрос, то.... Словно услышав мой мысленный призыв, дядя Льюис оторвал взгляд от заполненных мелким шрифтом светлых листов.

- Рик предатель. Я спас тебя, – из меня будто выбили весь воздух. – Мой человек вчера пытался с ним поговорить по-хорошему, – хороши методы ничего не скажешь! Дядя смотрел на меня в упор, в то время как мозг лихорадочно стал сопоставлять факты после услышанного. С каких пор я стала на особом счету у всевышнего? Ведь до этого, я прекрасно обходилась без всяких привилегий и почестей… – Откуда у тебя жетоны? – сурово, сверкая глазами, спросил мой дядюшка. Меня до жути бесило его лицемерие. Ведь, буквально пару минут назад он заливал мне, что и понятия не имеет о каких медальонах я веду речи… Чертов старикашка.

- Несколько месяцев назад один из них подарил мне Стэнли, незадолго до дня рождения, – холодно бросила я в ответ. – Второй отдал Рик.

- Точную дату и время нахождения у тебя медальона Стэнли, – жестко потребовал он.

- Почти два месяца назад…

Стэнли нашли мертвым от передозировки наркотиков на следующий же день после моего девятнадцатилетия. Сомневаюсь, что дяде неизвестен сей факт. Еще несколько минут назад он смеялся, как душевнобольной, как в миг после появления магических бумажек постарел, как будто еще лет на пять. Правда, что говорят: зад прикроешь, обнажишь другое место, начнешь прикрывать другое, как оголишь третье и так до бесконечности.

Окончательно запутываясь во всем, я была готова собственноручно сложить свои мнимые крылья, как с воображаемой картинки из Лебединого озера. Безо всяких пуль. Без фееричной концовки. Без оглушительных аплодисментов. Просто упасть и удариться головой еще раз, да так, чтобы и вовсе не приходить в чувство. Внезапно светло-бежевые стены этой каморки, хоть таковой и не поворачивался язык ее назвать, начали жутко давить на мозги. А я еще удивлялась своему отчаянно-депрессивному состоянию. Да тут даже самый закоренелый оптимист предпочел бы выброситься из окна с воплями «Будь проклят этот безумный мир». Что уж было говорить обо мне? Мир точно сошел с ума. Интересно, а за месяц, который я провела в безутешном горе, мир не захватил какой-нибудь вирус безумия? Может быть, меня, как единственного здорового человека стоило изолировать, дабы предотвратить скорое заражение?

В голове отчетливо слышался стук. Стук моего сердца. Я смогла бы даже прочесть по нему, насколько я здорова или наоборот больна. Но я не кардиолог. Я даже гребаную первую медицинскую помощь не сумею оказать. Но глухой стук где-то на уровне горла отдавал громким эхом в ушах. Мне даже показалось на секунды, что я магическим образом оказалась в космосе. Комната как-то неестественно плыла в глазах, словно я находилась в гравитационном радиусе. Но вместо космической легкости в груди ощущались вселенские тяготы. Я ощущала себя сейчас одной из черепах, которые если верить древним гипотезам держали на своих панцирях Землю, но по ощущениям тяжести, казалось, что всю Вселенную разом, и черепах было никак не трое, а только одна.

- Какое ты имеешь отношение ко всему этому дерьму? – я не стеснялась уже выражаться при человеке значительно старше меня. Неуважение к старшим – это не самое страшное, что могло со мной случиться.