Тонкие нити судьбы

Толе сделали операцию на Каширке в онкоцентре. Два года мы жили как на вулкане. Нам не повезло. Цель операции при саркоме Юинга – радикально удалить все пораженные клетки, чтобы полностью исключить рецидив. Цель не была достигнута. Сыну требовалась радиационная терапия. Это когда однократную дозу облучения посылают непосредственно на область новообразования. Для проведения процедуры нужна специальная операционная. А ещё – дофигища денег.

Мы с Игнатом продали квартиру, которая осталась от моих родителей, купили дом в Рязанской области и уехали в деревню. Игнат работал трактористом, а я собиралась работать учителем в сельской школе. Но пока надо было находиться с Толей. Он остался прописан в квартире у мамы Игната, чтобы не терять московских привилегий.

Был конец года, все квоты исчерпаны. Платить за очередную операцию нечем. Убитая горем я сидела в холле онкоцентра и ждала, когда врач пригласит, чтобы вынести свой вердикт. Наверное, так ожидают смертного приговора. В помещении стоял специфический запах больницы, и от этого у меня закружилась голова и затошнило.

Из коридора появился элегантный молодой мужчина. Он был радостный, улыбался. Казалось, что хочет сплясать и еле сдерживается. Он прошёл мимо, потом остановился, повернулся и направился ко мне.

– Здравствуйте. Вы очень грустная. Хотя здесь редко можно увидеть весёлого человека, – сказал мужчина. – Может быть, я смогу вам помочь? Очень хотелось бы. Скажите, что случилось?

Я натурально обалдела от этой ситуации. Вот так просто подойти к незнакомому человеку и заговорить, спросить о проблемах. Наверное, видок у меня был ещё тот. Молодой человек понял моё смущение, но настойчиво продолжил свои попытки:

– Меня зовут Аркадий. Прошу вас, пожалуйста, расскажите о вашей беде.

И я почему-то начала рассказывать о болезни Толика, о том, что мы продали квартиру, а теперь денег всё равно не хватает на последующее лечение. Из моих глаз текли слёзы, руки мелко дрожали. Аркадий купил в автомате бутылку воды, открыл и протянул мне.

– А у меня радость. Мою доченьку сегодня сняли с онкоучёта, – сказал Аркадий. – Теперь я очень хочу помочь. Я поклялся перед Богом, что если Настя выздоровеет, то оплачу лечение чужому ребенку. Если позволите, это будет ваш мальчик.

А дальше всё было как в сказке. Аркадий оплатил полностью операцию для Толи в Израиле. Там успешно расправлялись с этой болезнью. Ещё оплатил нам дорогу и проживание. Я же ездила туда с сыном. После операции и лечения Толя пошёл на поправку. Через пять лет после операции врачи заговорили о стойкой ремиссии, хотя при этом заболевании с учёта не снимают пожизненно. И мы с Игнатом решили, что просто так ничего не бывает. Нашему мальчику повезло, ему Аркадий подарил благо. Теперь и мы должны поступить так же.

Как-то вечером мы смотрели телевизор и увидели репортаж из детского дома. Дети говорили о том, как мечтают жить в семье. Сердце сжималось от грусти. В наших душах поселилось желание помочь такому ребёнку. Взять в свою семью, приласкать, отлюбить. Мы с Игнатом поехали в Рязань в опеку, узнали, какие нужны документы и что делать. Оставили заявку и получили направление в Школу приёмных родителей при Свято-Никольской женской обители.

Когда отправились в эту школу, была страшная гроза. Молнии раскалывали небо пополам, гром напоминал взрывы. Пришлось остановить машину и некоторое время стоять у обочины. Ехать было невозможно из-за страшного ливня.

Когда приехали на место, дождь кончился, выглянуло солнце, воздух наполнился запахом полевых цветов и трав. И вдруг раздался колокольный звон. Он был такой красивый, переливистый, и всё это создавало ощущение счастья, как будто кто-то говорил:

– Ребята, вы молодцы! Всё правильно делаете.

Через полгода нам позвонили из рязанского детского дома и сказали, что можно приехать. Да, школу мы к тому времени закончили и получили сертификаты.

Детский дом находится на окраине, можно сказать, за городом. Аккуратное здание утопало в зелени. Перед входом высажены красивые ухоженные клумбы. Директор, полная женщина средних лет, с важным видом надела очки и стала изучать наши документы, как будто видит их впервые. Всё уже сто раз проверила. Ну это так, для солидности.

– Месяц назад к нам привезли троих детей. Их родители погибли в автокатастрофе, из родных есть только старая бабушка, – сказала директриса. – Но взять их можно только всех вместе. Дети из хорошей семьи, не от алкоголиков. Подумайте. Я не буду торопить вас, но и затягивать не стоит. Вы можете пройти и познакомиться с ними. Только малышка в приюте для младенцев. Это здесь же, на нашей территории.

К такому мы совсем не были готовы, но оба, не сговариваясь, изъявили желание познакомиться с детьми. Старшему, Петру, было девять лет, среднему, Егору – пять, а Машеньке – полтора годика.

Мальчики были очень воспитанные, спокойные. Петя вышел, держа Егора за руку. Мы стали с ними разговаривать. Вдруг Егор заплакал, уткнулся мне в грудь и стал по-детски так причитать:

– Тётенька, миленькая, возьми нас отсюда. Нам здесь плохо. Я хочу домой!