Тонкие стены, крепкие чувства

А затем последовало что-то, что отчётливо напомнило мне звук расстёгивающейся молнии. Длинной. Именно такой, какая, как я успела заметить, была сзади на платье Ренаты.

Я подумала, что мне, возможно, стоит выйти из приёмной. Понятное дело, что там, в кабинете, никто и не в курсе, что я становлюсь каким-то недосвидетелем того, чему свидетели обычно не нужны. И всё равно мне казалось неприличным оставаться на месте.

А из-за двери послышался новый звук. Рената застонала. И явно не от боли.Только я не смогла заставить себя просто встать и уйти. Я практически приросла к своему стулу.

– А ты сегодня быстро возбуждаешься, – сказал Герман голосом, которого я в жизни от него не слышала. Властности моему начальнику, конечно, не занимать, но тут с ней одновременно шла пугающая интимность.

– Мы слишком давно не были вместе, – проговорила Рената и застонала вновь.

Я готова была поклясться, что слышу нечто постукивающее. Кажется, Герман и Рената делали это прямо за рабочим столом. Он, само собой, был крепким, но всё же изначально в кабинет его поставили вовсе не для таких занятий. Хотя… Я уже ни в чём не была уверена.

Когда к стонам Ренаты присоединились ещё и стоны Германа, я не выдержала. Бумага, наконец, попала в папку, а сама я встала, прошла к шкафу с документами, потом к окну, попыталась отвлечься, но у меня ничего не вышло. Мне чудилось, что стоны окружают меня. Стоны Германа были такими то ли мурчащими, то ли рычащими. На моём лбу выступили капельки пота.

– Я сейчас… Я сейчас… – низким голосом твердила Рената. – А-а-а… О-о-о…

– Плохая девочка! – отвечал Герман, от чего Рената только громче начинала стонать.

От того, как она закричала в момент финиша, я вздрогнула всем телом. Сердце моё отчаянно заколотилось. Я никогда не думала о своём боссе как о мужчине, но тогда мне впервые пришло в голову, что он, должно быть, потрясающий любовник, точно знающий, что делать с женщинами и как доставить удовольствие себе и им.

Наконец, стоны прекратились. Я кое-как догадалась, что Герман и Рената начали одеваться. А это означало, что хотя бы один из них сейчас выйдет в приёмную, где наткнётся на обескураженную меня.

Резким движением я рванула к своему месту и сделала не очень-то убедительный вид, что работаю. Через минуту из-за двери действительно показалась Рената. Она выглядела совершенно обычно. Никакой помятости, никакого смущения. Я бы в жизни не сказала, что она только что была в очень интересных отношениях со своим начальником прямо на его столе. Её актёрским талантам можно было только восхититься. А вот моим – нет. Я так и не придумала, что ей сказать.

– Душно у тебя здесь немного, – мимоходом заметила Рената. – Я бы на твоём месте открыла окно.

С этими словами она ушла, цокая каблуками. А я, кстати, была с ней полностью согласна. В приёмной в самом деле не хватало свежего воздуха. А возможно, его хватало, и проблема была исключительно во мне. Разобраться в этом я не успела.

Селектор на моём столе подал признаки жизни.

– Настя, зайди ко мне, – послышался куда более привычный голос начальника.

Комок в моём горле образовался сам собой. Меня ждали в кабинете, а я всё ещё не осмыслила всё, что только что случилось.

Практически на автопилоте я встала и пошла к боссу.

– Ты в порядке? – спросил Герман, когда я зашла в кабинет. Как и Рената, босс выглядел самым обычным образом. Даже его чёрные волосы не были взъерошены, следы помады нигде не виднелись, легкая щетина тоже ничем его не выдавала. А его тёмные глаза буравили меня почти так же, как делали это, когда у Германа было ко мне какое-то поручение.

– Да, – соврала я, пытаясь понять, что меня выдало.

– Точно? У тебя лицо прямо пылает.

Ах, лицо… Да, оно нередко действовало предательски по отношению ко мне. Румянец так и норовил появиться в любой непонятной ситуации.

– Просто в приёмной было душно, – вспомнила я и возблагодарила Ренату за то, что дала подсказку, хотя вряд ли подозревала об этом. – Когда вернусь туда, открою окно. И всe будет хорошо.

– Ладно, – Герман прекратил разглядывать меня. – Вызови мне, пожалуйста, кого-то, кто разбирается в принтерах. Мой что-то барахлит.

Будто в подтверждении своих слов он указал в сторону аппарата.

Мне подумалось, что барахлить принтер может из-за того, что на нём занимаются тем, на что он точно не рассчитан. Но вслух я этого не сказала. Только кивнула.

– И ещё мне нужно, чтобы ты заказала мне столик на семь вечера, – спокойно продолжил Герман. – Буду я и три человека. Очень важная встреча.

– Хорошо, – снова кивнула я. – В твоём любимом ресторане?

В первый же день моей работы в должности личного секретаря Герман настоял на том, что я должна обращаться к нему на «ты». Он был ещё далеко не стар и, хотя в плане одежды он придерживался строгой деловой классики, в общении к официальности Герман не тяготел.

– Да, там.

Я подумала, что это всё, но ошиблась.

– И скажи мне, пожалуйста, – продолжил Герман. Я испугалась, что он что-то заподозрил. – Как давно ты здесь работаешь?