Тонкий профиль

Бассейн весьма популярен, и трудность состоит в том, как распределить время между детьми и взрослыми, между цехами и службами завода.

Пока Крючков говорил, к Ирине на освободившийся стул подсел Павел Игнатьевич Гречкин. Сказал сначала: "Здравствуйте, милочка!" А потом еще со стариковской ласковостью выразительно пожал Ирине руку, придержав ее в своей.

— Как самочувствие, Ирина Алексеевна, как настроение? — по привычке заглядывая собеседнику прямо в глаза, тихонько спросил он.

— Спасибо, — также шепотом ответила Ирина. — А как вы?

— Наше дело пенсионное — не пыльное. Погуляю — посплю, на рыбалку съезжу, на дачке повожусь, в завод схожу — так дни и бегут. Куда наши дни уходят, доктор? Может, где у них склад есть, как для труб? А?

Старик наклонил голову к Ирине, чтобы разобрать ответ.

— Уходят далеко, — вздохнула Ирина. — А куда — не знаю.

— Да, вот какая морковина-чепуховина! А вы, значит, как обещали тогда…

— Что? — не поняла Ирина.

Ну, там, в больнице, когда мой Александр к вам попал, помните?.. — торопился объяснить Гречкин.

Ирина вспомнила тот случай и свое обещание выступить с докладом о продлении жизни здесь, на завкоме. Правда, она собралась не так уж скоро: больничные дела, диссертация — все отнимало время, силы. Но вот сегодня, наконец, сделает сообщение.

— Там в цехе-то лучше стало, — продолжал старик. — Стенку разрезали, вентиляцию ставят. Завкомовцы — молодцы, настойчивые! И по проекту, говорят, обновляется многое…

— А вы что, член завкома? — поинтересовалась Ирина и слегка отодвинулась в сторону, потому что Павел Игнатьевич дышал ей прямо в ухо.

— Нет, я просто общественный человек. Я, Ирина Алексеевна, без завода не могу…

Старик болтал бы, наверное, еще долго, переходя о шепота на свистящий негромкий говорок, если бы Ирина не погрозила ему пальцем, а председательствующий Крючков не предоставил ей слова.

— Ирина Алексеевна, пожалуйста, ваш вопрос, — провозгласил он. — Ввиду познавательного интереса освобождаем от регламента, однако в пределах совести, у нас еще много дел.

— Я сама противница долгих словопрений, я не задержу, товарищи! Тут Валентин Ионович говорил о бассейне, так вот вам моя первая рекомендация, — Ирина улыбнулась, — прохладная вода в бассейне хорошо стимулирует нервную систему…

Она подготовилась к своему сообщению дома, составила конспект. Но сейчас забыла даже вытащить его, и, может быть, к лучшему. Читающий по бумажке оратор никогда не овладеет в такой мере аудиторией, как тот, кто смотрит в глаза слушателям. А уж если доктор говорит о здоровье, тут непосредственный живой контакт с людьми совершенно необходим.

Вначале Ирина сообщила немного общих сведений о своей науке, ибо вряд ли члены заводского комитета были знакомы с самой сутью и историей геронтологии. А именно им, как полагала Ирина, неплохо бы об этом знать.

— Более полувека назад американцы были взволнованы высказыванием одного из выдающихся медиков того времени — В. Ослера, совершенно серьезно заявившего, что стариков, достигших возраста 60 лет, нужно… усыплять хлороформом.

Эти слова Ирины вызвали веселое оживление в комнате. Не только потому, что среди завкомовцев были люди, уже разменявшие седьмой десяток лет, но еще успешно работающие на заводе. Просто всем им — и молодым, и людям среднего возраста — показалось, верно, нелепой мысль, что шестьдесят — это предел, после которого, как утверждал американец, "старики становятся в тягость себе и другим, мешают культурному и политическому прогрессу".

— Вот это да! — даже присвистнул Павел Игнатьевич. — Я знаю приятеля, который в шестьдесят только еще женился, морковина-чепуховина! Так можно пробросаться стариками!

— Вы правы, Павел Игнатьевич, — подхватила Ирина, — жизнь и не пошла по Ослеру. Я не говорю об Америке, даже там уделяется внимание благополучию стариков. Но в нашей стране охрана здоровья людей, в том числе и пожилых, — особо опекаемая государством отрасль здравоохранения.

Потом Ирина заговорила о продолжительности жизни людей труда. Слушали ее с интересом. Чудновская чувствовала это по глазам, устремленным на нее, по тишине, воцарившейся в комнате.

— Если жизнь человека построена на строгих гигиенических началах, — говорила Ирина, — когда хорошо организован режим труда, отдыха, питания, исключены табак и алкоголь, если жизнь человека протекает в радостном труде, в здоровой бытовой обстановке, когда соблюдаются моральные и этические нормы, — можно смело утверждать, что она будет длительной.

Ирина передохнула немного перед тем, как перейти к конкретным рекомендациям. Собственно, этого и ждали от нее сегодня члены завкома. Многие вытащили блокноты, приготовились записывать.