Тонкое искусство

В общем, вечер начал приобретать привычную томность, и Павел Петрович затосковал. Ко всему прочему, ему хотелось курить, а с этим в доме Киры Витальевны были большие сложности. Стальные двери и замки с секретом, установленные ещё при жизни мужа-коллекционера, не позволяли выйти на лестничную клетку без помощи хозяйки. Окна и балкон Кира, до судорог боявшаяся сквозняков, на зиму запечатывала наглухо, а в комнатах курить не позволяла. В конце концов бедняга-полковник вспомнил детство и заперся в туалете, точнее – в ванной комнате с биде и унитазом. Там стоял острый запах, напоминающий озон, но более едкий. Решив, что на фоне такого амбре табачная вонь потеряется, Павел Петрович мысленно поблагодарил юных химиков и спокойно закурил. Потом, вымыв руки и прополоскав освежителем рот, умиротворённый, вернулся в гостиную. И попал в эпицентр бури.

– Это ты, ты, я знаю! – визжала Кира, как базарная торговка, норовя вырваться из рук сына и вцепиться снохе в физиономию. – Верни немедленно, воровка!

– Не смей оскорблять мою жену! – кричал сын.

– Это моя миниатюра! Отдайте лучше по-хорошему! – кричал Барышев.

– Мы полицию вызовем! – кричала его жена.

– Кирочка, так нельзя! – кричала Анюта. – Ольга, не слушайте её, она не в себе! Павлик, сделай же что-нибудь!

– Что здесь произошло? – рявкнул полковник, перекрывая этот истеричный хор.

После короткой паузы крики возобновились.

– Она украла…

– Не клевещи…

– Не слушайте её!

– Верните!

– ТИХО! – На этот раз полковник издал лучший из своих начальственных рыков, самому стало не по себе. – Извольте говорить по одному. Кира, спокойно, без домыслов и эмоций: что у вас пропало? Откуда? Когда?

Его номер имел успех. Все потрясённо умолкли, а присмиревшая Кира Витальевна чётко, почти по-военному доложила:

– "Портрет неизвестной в голубом". Миниатюра, которую я продаю Олегу и Наде. – Она кивнула на Барышевых. – Стояла на моём туалетном столике. Когда пропала, не знаю. Обнаружилось это только что. Я хотела показать Анюте с Надей гарнитур с ониксом, пошла в спальню, а "Незнакомки" нет.

– Когда вы видели её в последний раз?

– Похоже, последними её видели мы с Надей, – вмешался в разговор Барышев. – Кира привела нас в спальню, а сама ушла. Мы разглядывали своё приобретение, но тут Юлька подняла рёв, и мы кинулись к ней. Миниатюру я, разумеется, поставил на место – на туалетный столик. Потом все перешли в гостиную и сели за стол…

– А из гостиной никто, кроме Ольги, вас и Киры, не выходил. Кира ушла следом за вами, но вас по дороге в спальню не встретила. Вывод очевиден, – закончила за мужа Барышева и устремила обвиняющий взор на Ольгу.

– Вовсе нет, – вступился за жену Юрий. – Во-первых, не нужно забывать, что последним миниатюру держал в руках ваш муж…

– Какая наглость!

– Спокойно, Надюша, молодой человек в своём праве. Только вы не учитываете, Юра, что я не безумный коллекционер, а бизнесмен. Без хорошего провенанса, атрибуции и прочих документов, подтверждающих подлинность, эта картинка ничего не стоит. А документы ваша матушка хранит в сейфе у себя в кабинете. Я понятно объясняю?

– Да Ольга это, больше некому! – не выдержала Кира. – Она чуть из штанов не выпрыгнула, когда впервые увидела эту миниатюру. "Ах, Босси! Ах, Доменико! Ах, какая тонкая работа! Вы позволите мне её сфотографировать для нашей школьной галереи?" А когда я сказала, что хочу продать "Незнакомку", чтобы они обменяли свою климовскую конуру на квартиру моих соседей, наотрез отказалась переезжать. Я ушам своим не поверила. Чтобы жительница Подмосковья отказалась от московской квартиры? Теперь-то понятно, что у неё сдвиг на почве Босси. Но это моя миниатюра! И я требую, чтобы она её немедленно вернула.

– Ольга?

До сих пор она стояла, как изваяние, и смотрела в пол, но, услышав обращение Павла Петровича, подняла голову и неохотно заговорила:

– Я действительно восхищалась этим портретом и жалела, что он попал в неподходящие руки. Но к пропаже я не имею отношения. Кира Витальевна сама попросила меня сегодня прислуживать за столом. Я меняла блюда и доносила напитки. И не ходила дальше кухни. А что касается моего отказа переезжать… Кира Витальевна упустила маленькую деталь. Она вынуждена была уволить домработницу, потому что её "золотой запас" почти исчерпан. Конечно, на деньги, вырученные от продажи миниатюры, она могла бы держать прислугу ещё несколько лет, но что потом? Затея же с нашим переселением обеспечила бы ей уход и обслуживание до конца дней и при этом позволяла считать себя нашей благодетельницей. Ну, а я считаю, что это "благодеяние" мне слишком дорого обойдётся…

– Ах ты дрянь!

Кира рванулась вперёд, но Павел Петрович успел её перехватить.