Тоннель эго

Вспомните «машину ощущений» Роберта Нозика. Следует ли считать эти ощущения пустым гедонизмом или отнести их к «эпистемическим» формам счастья, основанного на прозрении? В самом деле, обладают ли они какой-то ценностью для общества в целом? Долговременные последствия у них, несомненно, имеются. Даже четырнадцать месяцев спустя 58 % волонтеров относили псилоцибиновую сессию к пяти самым значимым личным событиям жизни, а 67 % отнесли ее к пяти самым духовно значимым событиям, причем соответственно 11 и 17 % указали, что это наиболее значимое переживание и наиболее значимое духовное переживание. Более того, 64 % волонтеров отметили, что псилоцибиновый опыт умеренно или очень сильно увеличил их ощущение благополучия или удовлетворенности жизнью, а 61 % сообщили о связанных с опытом позитивных переменах в поведении¹².

Подобные эксперименты я и имел в виду, говоря, что мы «еще не выполнили нашего домашнего задания». Мы еще не смогли убедительно оценить внутреннюю ценность таких (и многих других) искусственно вызванных состояний сознания, а также рисков и благ, которые они несут не только отдельным гражданам, но и обществу в целом. Мы просто не смотрели в эту сторону. Не интегрировать подобные вещества в нашу культуру, объявить их вне закона, тоже грозит ущербом: к ним не будет доступа у занимающихся духовными практиками и серьезно изучающих теологию и психиатрию; молодежь вступит в контакт с преступным миром; люди будут экспериментировать с неизвестными дозами в небезопасных условиях; особо уязвимые личности могут в таких условиях небезопасно себя повести или серьезно травмироваться при панических эпизодах или эпизодах высочайшей тревожности, а также у них могут развиться долговременные психотические реакции. Все, что бы мы ни делали, имеет последствия. Это относится как к проблемам прошлого, так и к вызовам, с которыми мы столкнемся в будущем.

Рассмотрим риск психотических реакций. Выполненное в Соединенном Королевстве обзорное исследование оценило опыты с ЛСД в клинической работе, охватив около 4300 человек и около 49500 сессий с ЛСД. Уровень самоубийств составил 0,7 на тысячу пациентов; несчастные случаи – 2,3 на тысячу; психозы, продолжавшиеся более сорока восьми часов, – 9 на тысячу (причем две трети полностью от них оправились)¹³. Еще одно исследование, проверявшее присутствие психотических реакций по анкете, разосланной проводившим контролируемые эксперименты с ЛСД ученым, показало, что 0,08 % из пяти тысяч волонтеров испытывали психиатрические симптомы, длившиеся больше двух суток¹⁴. В последнее время исследователи продвинулись в контроле над такими нежелательными реакциями путем тщательного наблюдения и подготовки¹⁵. Тем не менее лучше держаться консервативных оценок и ожидать девять длительных психотических реакций на тысячу пациентов.

Теперь предположим, что берется группа в тысячу тщательно отобранных граждан, и им предлагается законно вступить в царство феноменальных состояний, открытых псилоцибином, как в двух недавних псилоцибиновых опытах Роланда Гриффита с соавторами. Поскольку псилоцибин в этом отношении очень близок к ЛСД, эмпирические данные позволяют предположить, что у девятерых проявятся серьезные, продолжительные психотические реакции, которые у троих из них сохранятся более чем на 48 часов, возможно, с пожизненными нежелательными последствиями. 330 граждан оценят этот опыт как уникальное, наиболее духовно значимое переживание своей жизни; 670 скажут, что это было самое значимое переживание их жизни или причислят его к пяти наиболее значимым переживаниям. Кто перевесит – 9 или 670?

Допустим далее, что отдельные граждане решат рискнуть и потребуют законного, максимально безопасного доступа в пространство этих феноменальных состояний. Следует ли государству вмешаться из этических соображений, возможно решив, что граждане не вправе рисковать своим психическим здоровьем и потенциальной возможностью стать обузой для общества? Тогда нам пришлось бы немедленно запретить алкоголь. А если эксперты-юристы скажут, что, как и со смертным приговором, одно неверное решение, одна стойкая психотическая реакция – уже перебор, что совершенно неэтично так рисковать? А если социальные работники и психиатры возразят, что решение вывести такие эксперименты за рамки закона увеличит общее число серьезных психиатрических осложнений среди населения и сделает их невидимыми для статистики? Если церковь официально заявит (в полном соответствии с основной теорией редуктивного материализма), что эти переживания – «не-дзен» – не настоящее, только явление, не имеющее эпистемической ценности? Вправе ли гражданин свободного общества сам искать ответа на этот вопрос?