Топ и Гарри

- Ты должен сам понять, Топ, наш последний парадный спектакль с ковбоями и индейцами в цирке Миннеаполиса не остался незамеченным. Вспомни-ка… кто стрелял в мерзавца Эллиса?.. А меня оклеветали. Эта алчная блондинка, кассирша, которая была с нами в цирке еще в Омахе. Забрала из кассы деньги, а полиции заявила, будто бы я их украл. Меня схватили, только я, как видишь, сбежал. Думаю, что пройдет лето… осень - и они успокоятся. Но вот ты, мой краснокожий брат… С тобой похуже. Убийство так скоро не забудется.

- Да. Я его застрелил…

- Это было презренное существо. Рональда, дрессировщика, он чуть не довел до самоубийства только потому, что тот кое-что умел. Тигрицу он хотел отравить, Харку он хотел наказать, потому что мальчишка помогал Рональду. Вот какой мерзавец. Он заслужил пули. И все было бы хорошо, если б полиция не пронюхала, что вы направились к сиксикам. Теперь они напали на твой след. Для полицейских человек есть человек, убийство есть убийство. Им не докажешь, что это не убийство, а возмездие.

- Хау.

Матотаупа опустил голову.

Матотаупа молчал.

Чернобородый ждал.

- Что собираются сделать белые? - спросил наконец сдавленным голосом индеец.

- Белые послали вождю сиксиков приказ, чтобы он выдал тебя полиции, иначе они жестоко накажут сиксиков.

Матотаупа едва сдержал стон.

- Меня там нет. Нет меня среди сиксиков, - сказал он с трудом. - Вождь скажет правду, что меня там уже нет.

- А если ты вернешься к сиксикам, что тогда?

Матотаупа поднялся медленно, очень медленно. Он встал во весь рост в этом полутемном душном помещении, недвижимый и гордый. Он смотрел на белого, все еще сидящего на полу.

- Я не вернусь, - тихо, но отчетливо проговорил Матотаупа. - Никогда сиксики, которые приняли к себе меня и моего сына, из-за меня не пострадают. Я сказал. Хау!

Белый пожал плечами и молча поиграл своей трубкой.

Матотаупа все еще стоял, оцепенев.

- Топ, ты благородный человек, - наконец заговорил охотник. - Проклятье и тысячу раз проклятье! Я долго думал, хотя это меня не касается. Но теперь все это снова тревожит мое сердце. Еще счастье, что по крайней мере парень в безопасности у сиксиков. Но ты, Топ… у тебя, Топ, теперь все совершенно так, как и у меня. Изгнание, презрение, преследование, война со всеми. Это нелегкая жизнь. Но ее можно перенести, если ее надо перенести. Умирать нам обоим рано. У нас есть еще дороги и на этом свете.

Индеец несколько минут не двигался.

- Да, - сказал он. - Есть еще дороги… Моя месть! Харка никогда не сможет сказать, что его отец не отомстил за оскорбление.

- Пусть так. Но приди в себя, Матотаупа. Ты не один. Мы до гроба принадлежим друг другу.

- Мой белый брат.

- Мой краснокожий брат.

УТРО МЕРТВЫХ РЫБ

Прерия между истоками реки Платт была иссушена летним солнцем. Голые песчаные гряды перемежались с участками, едва покрытыми пучками травы и кустарником. Ложа многих ручьев были сухи. В других еще чуть сочилась вода. Стада бизонов перекочевали либо на север, либо восточнее, к более сочным лугам. Олени и лоси ушли в предгорья запада, в леса.

Пустынной, заброшенной, бесплодной выглядела эта земля, встречающая новый день, снова несущий жару, ветры и ни капли воды.

В небольшом лагере экспедиции, прокладывающей трассу железной дороги, проснулись. Люди из палаток потянулись к ручью. Полусонные, они уныло окликали друг друга. На завтрак их ждали те же консервы, что и вчера, однако все были довольны, что работу стали начинать пораньше, ведь каждый мечтал поскорее закончить изыскания и побыстрее убраться из этой коварной пустыни. От палаток к ручью мужчины ходили раздетые до пояса, но после завтрака они спешили надеть куртки, которые хоть как-то могли защитить от стрел индейцев. Все, от инженера до последнего грузчика, носили на поясном ремне револьверы. Бородатые лица и руки изыскателей были опалены солнцем.

Начальник экспедиции стоял перед палаткой. Он ждал трех человек из ночного дозора. Двое с ружьями в руках уже приближались к нему. Он хорошо знал обоих, как и всех своих подчиненных.

Один, по имени Билл, был неуклюж, грубоват, с лица его не сходила глупая улыбка. Второй - чуть не двухметрового роста, со щегольской бородкой, которую он не ленился ежедневно подстригать клинышком. Его стремление быть красивым вызывало шутки товарищей. Парня звали Чарльз, но за гигантский рост и тщеславие где-то кто-то из французов окрестил его Шарлеманем - Карлом Великим. Это имя так за ним и осталось. Большинство его спутников говорили по-английски и не понимали смысла забавного французского прозвища.

Дозорные спешили к руководителю экспедиции. Подойдя поближе, они посмотрели на него, как собачонки, ожидающие взбучки.

- Ну что? - сердито спросил тот, едва взглянув на их лица. - Где Том?

В ответ Билл и Чарльз только пожали плечами.

- Куда девался Том, хочу я знать!

- Сейчас его там нет.

- Сейчас нет! Сейчас его там нет! Ничего себе ответ бывалых разведчиков. Мертвый или живой, но он должен быть там.

- Его нет.

- Люди, не задерживайте меня понапрасну. Что произошло?

И опять оба пожали плечами.