Топ и Гарри (Художник А. Громов)

Матотаупа заметил, что сиксику очень хочется заполучить ружье. Он открыл мешочек, висящий на поясе, и заплатил указанную небольшую цену монетами. Потом кивнул Абрахаму и пошел с ним в блокгауз. Там он взял некоторое количество боеприпасов, заплатил за них и после этого передал ружье Мудрому Змею.

— Это твое. Ты тот, кто первым приветствовал нас, и тот, кто пригласил нас в палатки сиксиков.

Мудрый Змей принял подарок. По глазам было видно, что он доволен. Он попросил еще раз объяснить, как нужно обращаться с ружьем, и во дворе сделал первый выстрел. Отдача в плечо его несколько испугала, и цель была поражена не очень хорошо, но с ружьем он освоился. Остального можно было достичь тренировкой.

— Парень, парень, — обратился Томас к Харке, — ты все же сглупил, что не взял ружья. Но с другой стороны, это хорошо: Мудрый Змей меня и Тэо принял у себя в палатке, и там было как в раю. Он заслужил это ружье. Матотаупа, ты-джентльмен. Это я говорил и буду говорить всегда, пока я жив.

Вмешался Абрахам:

— Купите ситцевые рубахи. Купите отличные одеяла. Подходите, господа. Товары прима!

Абрахам ушел в заднее помещение, чтобы вынести вещи, которые, по его мнению, могли подойти индейцам.

Когда прибывшие остались одни, они заговорили.

— Не покупайте у него этой дряни, — энергично сказал Адамсон. — Для чего в лесу и в прериях ситцевые рубашки? И разве согревают эти тряпичные одеяла? Во время дождя промокнешь до костей, зимой не согреешься и при первом случае разорвешь. Ни жителям прерий, ни индейцам такие вещи ни к чему. Эти новомодные товары изобрели для того, чтобы торговцы обманывали индейцев и наживались.

Мудрый Змей согласился. Но Томас, зная, что Матотаупа хочет переодеться, возразил:

— Нет необходимости расставаться с кожаными вещами, но свежая зеленая рубашка…

В это время появился Абрахам.

— … зеленая рубашка, черные брюки и это красивейшее одеяло. Ну как, Топ?

Матотаупа был не очень доволен.

— Вот эту. Эта рубашка лучше, — сказал он. — Коричневая, зеленая, белая… человек будет, как пятнистая лошадь, и его издалека трудно увидеть. Штаны должны быть коричневые, а одеяло вот это — черное, белое, зеленое.

После долгих пререканий между Томасом и Абрахамом Матотаупа по достаточно умеренной цене получил желаемое.

Как только покупка состоялась, Мудрый Змей посмотрел на Матотаупу и решительно сказал:

— Я еду к нашим палаткам.

Харка поднял голову и взглянул на отца. Он знал, что ему предстоит разлука с Матотаупой, и, несмотря на то, что все было заранее предусмотрено, момент расставания был нелегким.

За время изгнания они с отцом очень привыкли друг к другу. Но Харка давно приучился стойко переносить всякую боль. Теперь, не выказывая беспокойства, он стоял перед мужчинами и ждал окончательного решения отца.

— Мой сын Харка пойдет с тобой к палаткам, — сказал отец сиксику.

Этим было сказано все, что должно было быть сказано. Матотаупа и Харка распрощались только взглядами. Мальчик подошел к Тэо, взял у него своего мустанга и мустанга Мудрого Змея. Они сели на коней и, миновав ворота, подняли их в галоп.

Оставшиеся провожали их взглядами, но всадники не обернулись. Они исчезли в холмистой прерии. Стук копыт стих вдали.

Все направились к блокгаузу, чтобы продолжать свои дела. Матотаупа последним вошел в дом. Он дольше всех смотрел вслед уезжающим и теперь, хоть и оставался среди людей, почувствовал вокруг себя пустоту. Он очень хорошо понял, что Харка — единственный человек, с которым они были как бы одним целым. Они принадлежали друг другу. Матотаупа пытался подавить в себе чувство одиночества, и внешне ему удалось казаться невозмутимым.

Войдя в блокгауз, он не слышал начала разговора трех белых и ухватил только середину фразы.

— … надо заканчивать, Томас, с капканами и мехами, — говорил обычно молчаливый Тэо. — Абрахам становится невыносимым.

— Добрейший был человек, но с тех пор, как стал хозяином фактории, превратился в настоящего живоглота. Я ему это дело растолкую. Пошли. Мы это сразу сделаем. А куда ты всю эту дрянь сложил?

— Там, в лавке, в углу.

— Пошли.

Томас и Тэо направились в первый блокгауз. Матотаупа с Адамсоном остались снаружи. Фермер Матотаупе понравился. Он был еще не стар, но, видимо, много работал и немало пережил. Его продубленная непогодами кожа была коричневой, руки тощие, но мускулистые; шевелюра и борода — с проседью, хотя Матотаупа давал фермеру не больше тридцати пяти лет. Но и Адамсон, наверное, заметил в косах Матотаупы пряди седых волос. Они были ровесники. Индеец, однако, был почти на голову выше довольно рослого белого.

Оба молча стояли рядом и прислушивались к спору в лавке, который шел на все более и более высоких тонах. Старый Абрахам на чем свет стоит поносил бобровые шкуры, доставленные Томасом и Тэо; близнецы же на все лады корили алчность старого Абрахама, да еще в пользу меховой компании.