Топ-модель 2. Я хочу развод

— После родов мама приехала помогать с Витой. Первый месяц был тяжеленьким, дочка родилась раньше срока и была совсем крошкой. У нее не было сил сосать молоко, я таскалась с этими молокоотсосами, пытаясь наладить процесс. Мама же вынесла мне весь мозг, и когда Максим в очередной раз приехал с работы, а я в слезах, он просто взял ей билет обратно.

— Ничего себе!

— Мама прожила у нас пять дней и больше с тех пор не приезжала ни разу. — Опускаю глаза и добавляю с легкой улыбкой: — А Максим из любимого зятя превратился в господина.

Макс тем временем успевает доесть салат. Смотрит на дочку и расплывается в улыбке. Вита налопалась и сидит у меня на коленях, крутит в руках погремушку. Поймав взгляд отца, улыбается, а потом визжит от радости. Тянет ручки.

— Вита, погоди, дай папе поесть. Он только сел.

— Все нормально. — Максим поднимается и берет дочь. — Поешь сама, тощая стала, одни глаза и ноги, — отчитывает меня беззлобно. Возвращается на свое место. — То ли дело вот эта булочка, да? Вот это щеки, идеальной формы. — Он наклоняется и зацеловывает Виту в шею, та снова визжит от восторга.

Любит его. Очень любит.

В груди сладко ноет тут же. Я смотрю на этих двоих и не могу проглотить кусочек курицы, который до этого жевала. Не могу привыкнуть. Не получается. Каждый день вижу, как Макс с дочерью возится, и каждый раз до слез прошибает. Все опасаюсь подвоха, какого-то сюрприза неприятного.

Но какие уж тут сюрпризы! Он ее ждал. Если начистоту, он ждал ее больше, чем я.

Моя дочь растет в любви и обожании. Она… даже не представляет себе ситуацию, чтобы папа ее проигнорировал, чтобы не улыбнулся и не затискал. Он другой с ней. Для всех, в том числе домашних, есть один Макс Одинцов — суровый, ответственный, вечно погруженный в дела. И только для этой девчушки существует вариант номер два — папа Виты.

Как-то раз он говорил по телефону по работе, отчитывал кого-то, но не повышая голоса и, конечно, без ругательств, — она услышала и разрыдалась. Не поняла, почему папа злится, и так горько ревела, что Максим потом долго просил прощения.

Моя дочка совсем не такая, как я. И растет в других условиях.

Об этом, кстати, не раз говорила мама: избалуете девочку. Но как тут не баловать?

Максим ее с рук не спускает. И он действительно будто рад… просто рад, что у него есть ребенок. Его собственный.

Когда он уезжает и я успокаиваю Виту, отвлекая от расставания с отцом, Диана произносит:

— Боже, Февраль, у тебя идеальный муж. Если бы у меня был такой, я бы ни дня не работала, только бы рожала ему детей. Как в сказке Пушкина: я б для батюшки-царя родила богатыря!

— Но мы ведь не в сказке, — улыбаюсь я, целуя дочку.

У меня есть своя машина, но зачастую нас с Витой сопровождает Семён или Альберт, водитель Максима. Сегодня за рулем Семён, он останавливает авто у дома, в котором снимает комнату Диана. Мы тепло прощаемся.

Провожаю глазами подругу, которая забегает на крыльцо, и опускаю их.

— Хотите мороженое? — весело спрашивает Семён.

— Что?

— Мороженое будете? По пути можно заскочить в МакАвто. Я бы съел. Ну и я угощаю.

— Вообще, можно, — улыбаюсь. — Спасибо, Сёма. Классная идея.

— Абсолютно не за что. Только не грустите, пожалуйста.

— Не буду.

Я достаю мобильник и смотрю на верхнее письмо в ящике. Там несколько фотографий, на них ничего криминального — Максим разговаривает с девушкой. Только разговаривает. Он… обычно предельно осторожен, попался только единожды. Со мной.

Сжимаю зубы.

«Гостиница ”Флорет”, номер 16. Сегодня. Будьте в курсе. Поклонник».

Качаю головой. Это уже третье письмо, первые два я сразу после прочтения удалила. Мне часто пишут. И Максиму, знаю, тоже пишут про меня какую-то чушь. Людям делать нечего.

Вновь смотрю на фотографии: эффектная девушка. Брюнетка. Лица не видно, но фигура отпад.

Закрываю письмо и зажмуриваюсь. Диана права, у меня идеальный муж. Вот только жизнь с ним — хождение по раскаленным углям. Я замужем год, не глупая, понимаю: если муж не спит с женой, значит, он спит с другой женщиной.

Мне на это плевать: у меня есть дочь, есть дом, учеба и работа. У меня все хорошо.

Вот только почему же так больно? Каждый раз! Почему так нестерпимо больно даже думать о том, что Максим обнимает другую? В груди горит, крутит, тянет. Это какая-то изощренная пытка — жить с ним, видеть его каждый день. И знать.

Осознаю, что пальцы дрожат.

Семён протягивает мороженое, я беру неудачно, и оно падает прямо между сиденьями. Он тут же заверяет, что все в порядке, жертвует мне свое. Сам же сворачивает на парковку и достает влажные салфетки. Вита морщится во сне, а потом широко улыбается.

Я не удерживаюсь и целую ее в лоб. Мое сердце, мое спасение. Единственный фактор, почему я еще не сошла с ума от своего «счастливого» замужества с идеальным мужчиной.

— Что ж, малышка, судя по всему, папа снова задержится. Не будем с тобой готовить ему ужин, да? Лучше займемся чем-нибудь повеселее.

Глава 4