Топ-модель 2. Я хочу развод

Муж Анастасии застывает, а потом начинает суетиться. Когда-то мне казалось, что он — мой главный враг. Когда-то я ненавидел его каждой клеткой тела.

Как же сильно на него плевать. Как может измениться жизнь — хоть мотивирующую книжку пиши о новых шансах.

Если выживу — напишу. Обязательно напишу.

Он испуганный и с похмелья.

— Лала… она жива? Дети не в детском доме?

— Достань нож. Под сиденьем. Вложи в руку брату. Быстро.

Исполняет. Проверяет пульс и сообщает на цыганском:

— Успокоился.

Я закрываю на миг глаза. Зажимаю рану и отборно ругаюсь матом, как будто это может помочь.

Голова кружится.

— Лала с детьми в порядке? — спрашивает снова. — Одинцов, Лала…

Не всегда нужен план, иногда нужна просто сила.

— Твою мать, — сквозь зубы. — В порядке они! — рявкаю. — Уедут скоро. Далеко.

Опускаюсь на стылую землю. Руки начинают дрожать, кровь хлещет.

Анхель не шевелится, снег вокруг него становится красным.

— Она в Москве? Я могу с ней поговорить?

— Жить хочу, — смеюсь.

— Я поцарапал только тебя. Блядь, Одинцов, я просто тебя поцарапал. Для остальных. Чтобы меня не пришили потом. Перестарался, что ли?

— Сейчас отключусь. И ты сядешь за убийство депутата. — Смеюсь. — Тупой кусок дерьма. Всегда слушал то отца, то брата. И вот твой итог.

— Нет! Нет! — вопит. — Давай-ка живи!

— Да стараюсь!

— Как я тебя ненавижу, Одинцов. Ты себе даже не представляешь. Я всегда знал, когда она о тебе думала. Видел, как менялось лицо. Ты сейчас к ней поедешь? Я сяду, а ты будешь с ней?!

Машина с охраной резко останавливается. Муж Лалы поднимает руки.

— Отсидишь за покушение, — выплевываю слова, — и если она захочет, я дам тебе адрес. Если, блядь, выживу. У меня с твой женщиной уже много лет нет ничего. И не будет.

Перед тем, как охранники добегают, бывший соперник успевает брезгливо пнуть брата в отместку за горести и беды.

По пути в больницу кручу телефон в руке, набираю Аню снова и снова. Лоб горит. Это всего лишь царапина. Всего лишь царапина.

Что же так плохо.

Малыш, ну. Дай услышать твой голос. Я не жаловаться собираюсь, просто поговорить. Вдруг правда сдохну. Мать твою, вот будет номер. Вот это поворот. Вот это будет поворот — бешено любить собственную жену, и откинуться от руки мужа бывшей любовницы, до которой давно ровно.

Набираю ее еще раз, а потом еще.

— Аня, ответь, вдруг и правда это всё, — бормочу вслух.

Закрываю глаза и погружаюсь в дремоту. Анхеля больше нет. Теперь точно конец. Теперь Кале превратится в Пупышку. Смеюсь.

Колесо варды делает круг.

Думаю об Ане. Вспоминаю ночи с женой. Пиздец какие горячие ночи. Хорошо, что они были.

Чем ты там занята так сильно, малышка? Нашла кого получше меня?

Ну наконец-то.

Усмехаюсь. Я тебе говорил.

Чертов круг варды. Сознание уплывает, становится спокойно.

В этот момент телефон в руке вибрирует.

Глава 43

Аня

В это время…

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я так люблю тебя.

Выбегаю из здания, чувствуя себя худшим вариантом Золушки — оставила дурацкому принцу вместо туфельки стыд и сдавленные извинения.

Сознание плывет, ощущения, будто в каждой клетке завелся маленький термоядерный источник, который пашет на полную, превращая меня в оголенный, чувствительный нерв.

Потряхивает. Одновременно дурно и сладко, и от осознания потери контроля над собственным телом еще и на душе гадко. Я качаю головой, не веря, что такое происходит. Что оказалась в настолько дурацкой ситуации!

Добежав до машины, колочусь в дверь, и как только Дмитрий открывает, забираюсь в салон и пристегиваюсь, будто хочу себя привязать, гвоздями прибить к этому креслу!

Остервенело тру лицо, и только спустя минуту осознаю, что Дмитрий тормошит меня, водой отпаивает.

Жадно глотаю.

— Дмитрий. Дмитрий, — шепчу. Цепляюсь за мысли, за собственное сознание. Называю слово, которое повторял граф. — Скажите, вы знаете, как оно переводится?

Дмитрий меняет в лице, хмурится.

— Что случилось в доме, Анна? Говорите сейчас же.

Качаю головой.

— Они пили это. То, что я произнесла. И я выпила. А теперь мне нехорошо.

— Вам лучше поехать домой немедленно и полежать в горячей ванне. Это сильный возбудитель, у нас он называется трин.

Дмитрий возвращается за руль, а я откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. Боль простреливает снова и снова, слезы чертят узоры по некогда идеальному тону лица.

— Его изобрели случайно. Работали над совсем другим препаратором, а получилось нечто с… эм, определенным эффектом, — монотонно рассказывает. — Он запрещен пока, тестируется, но в народ, как видите, просочился. Многократно повышает либидо, но может повредить память. Это главный недостаток.

Слушаю плохо. Пальцы ломает, сжимаю их, выкручиваю. Трин — именно этот возбудитель мне и Максиму подмешали на яхте. Здесь его добавляют в воду после полуночи, чтобы закончить ночь еще ярче, получить больше удовольствия.

Узнаю ощущения. На яхте было также, только сейчас сильнее, потому что выпила больше. Намного-намного больше.

Возбуждение такое острое, что грызу кулак, чтобы хоть как-то переключиться. Словно именно в эту ночь у меня случились все овуляции разом, и организм, как у дворовой суки, требует близости.