Топ-модель (СИ)

— Уже стало хуже! Вы думаете, мне это приятно было? Что мной воспользовались, как какой-то девкой на яхте! А потом эти мужчины жуткие преследуют! Мне это не надо все! Я вас... простила. Почитала о вас, о том, как вы живете. Как вас маленького в Турции засыпало после землетрясения и вы три дня под завалами сидели с собакой. Понятно, почему вы такой психованный. Но, знаете ли, детские травмы не оправдание, чтобы так с людьми поступать. Мне тоже страшно! У меня тоже своя жизнь есть...

— Погоди, кто тебя преследует? — Тон Максима меняется. — Петров снова лезет? Он в городе?

— Нет, другие. Я растерялась, они корочки показали так быстро, что не запомнила имена. Я... снимала комнату с девочками, они туда пришли. О вас все расспрашивали. Я сбежала, спряталась у Влада, это друг. Так вчера вечером они и там меня нашли! — Вытираю глаза.

— Обо мне расспрашивали? Подробнее говори.

— Сказали, вы бандит и нельзя допустить, чтобы вы стали депутатом. Что вы часто вот так девочек... на яхте и не только... — Я снова борюсь с позывом выть белугой, приходится весь свой характер использовать, чтобы удержать всхлип.

— Аня, продолжай.

Вспомнил мое имя. Ничего себе!

— Денег предложили немерено, если дам интервью и напишу заяву. Мне вообще плевать, депутат вы или кто там. Я не хочу на всю страну заявлять, что меня изнасиловали. Да и не было это насилием, я... ладно, неважно. В общем, это нечестно будет для нас обоих.

Одинцов сжимает зубы так, что напрягаются желваки. Передергивает от того, какой же он жуткий, отталкивающий тип.

— Видимо, нас кто-то видел. Горничная или Петров.

Нас мог видеть кто угодно. Он забыл, что мы это в коридоре делали? Судя по всему — забыл.

— Я разберусь, — говорит Максим. — Ты правильно сделала, что пришла ко мне.

— Вы считаете, стоит заявить на этих людей?

Он задумывается, а я достаю из сумки аккуратно сложенный флаер. Разворачиваю, разглаживаю. Сейчас будет, наверное, самый сложный момент в моей жизни.

Никто мне не поможет. Никому я не нужна в этом городе. И если хочу добиться хоть чего-то, придется вертеться самой. Набираюсь смелости и выдаю:

— Я вас не сдам, но при одном условии.

— Вот как? — Одинцов чуть прищуривается.

Ну, отступать некуда. Сую ему флаер, Максим пробегается глазами.

— Кастинг в эту субботу. Приезжает фотограф из Парижа, Жан Рибу, я хочу к нему на съемку. Это сложно, но вы же депутат, вы можете все. Пропихните меня, я уеду в Париж, и больше мы с вами не увидимся. И ваша невеста обо мне никогда не узнает. Кстати, в сети нет ни одной вашей общей фотографии, что странно.

Максим вновь бросает взгляд на флаер и произносит медленно:

— Жан Рибу. Попасть к нему с улицы нереально, малая.

Снисходительный тон раздражает предельно.

— Ну вы уж постарайтесь что-то придумать, иначе мне придется пойти к полицию и все им рассказать! Ваши враги готовы еще и заплатить. Много. Если я буду в безвыходном положении...

— Давай я тебе заплачу много.

— Вы глухой? Мне. Нужен. Кастинг, — говорю смело, у самой же поджилки трясутся.

Я в таком отчаянии эти десять дней прожила: Валерий Константинович грубил на фотосессии, называл бездарной страхолюдиной из задницы мира. Эти мужчины в костюмах угрожали. На других кастингах — полный провал. Вера в себя умерла сто раз, я держусь на одном желании — не возвращаться в Упоровку.

Руки дрожат, когда снова лезу в сумку — за конвертом. Там несколько фотографий с фотосессии, которую я оплатила деньгами невесты с той злополучной яхты. Аккуратно разглаживаю уголки, протягиваю, как сокровенное:

— Вот. Портфолио. Я начинающая модель. Мне нужен шанс.

Максим достает фотографии, бегло проглядывает, слегка прищуривается. Если скажет гадость, я просто не вынесу.

— А если тебя все равно не возьмут?

— Я от вас отстану. Отсижусь в деревне до выборов. Наверное, потом уже станет неважно. У вас же появится неприкосновенность и все такое.

— Точно отстанешь?

Это больно. Очень больно. Не понимаю даже почему, но... какой-то адский кипящий котел — его тон, интонации, брезгливые взгляды.

— Сто процентов.

— Тогда поехали, расскажешь подробнее. Мне нужно знать, что происходило в эти десять дней, Аня. По минутам.

Глава 13

Макс

— Спасибо, — говорю веселому парню на выдаче. Протягиваю Ане Февраль стакан с чаем и бумажный пакет с кексом: — Горячо, осторожно.

Она тянется, хватает.

Я забираю и повторяю не без раздражения:

— Горячо.

Кивает, берет уже аккуратно, через салфетку, и тут же присасывается, потом отстраняется и шипит — обожглась.

Качаю головой. Меня точно опоили, теперь в этом нет ни единого, блядь, сомнения. Не исключено, что специально. Сам бы я не повелся, и эта мысль на пару минут даже дарит гармонию.

Следом осознаю, что Февраль младше моей сестры Эльвиры, Господи, прости меня, если это только возможно.

Жму на педаль, отъезжаю от раздачи МакАвто и паркуюсь у обочины. Малая с интересом рассматривает кекс, зябко потирает ладони о стакан с чаем, а я нетерпеливо барабаню пальцами по рулю.