Топало

«Какой Родька, оказывается, умный, — подумала Зойка. — А я глупая-преглупая». — Так обычно бабушка ей говорила: «Глупая ты преглупая».

Родька снял с шеи бинокль.

— Вон туда смотри! — указал он пальцем. — Там домик увидишь.

Зойка осторожно взяла тяжелый бинокль, поднесла его к глазам.

— Не урони! — строго сказал Родька. — Что-нибудь видишь?

Сначала Зойка ничего не видела, а потом увидела маленький домик на берегу и мальчишку с удочкой.

— Ой, как интересно! — закричала она. — А еще собака! Я собаку вижу, так близко!

Топало, конечно, стоял рядом с Зойкой, и ему тоже очень хотелось посмотреть в бинокль. Он подтолкнул ее в бок:

— Дай посмотрю!

Родька замер: какой-то странный голос ему послышался. И он мог поклясться, что даже услышал слова: «Дай посмотрю». Родька незаметно огляделся вокруг себя. Решительно никто не обращал на них внимания и ничего подобного произнести не мог. Уж и солнце не так жарит, скоро скроется за горизонтом, а на него, видимо, все еще солнечные пятна действуют. Он отвернулся и потер лоб.

В это время Топало взял бинокль, но не успел посмотреть. Родька повернулся и побледнел: бинокль висел в воздухе, его никто не держал. Но это продолжалось всего мгновение. Зойка уже снова смотрела в бинокль, сделав вид, что ничего не произошло.

— А ну-ка, давай сюда! — Родька отнял у нее бинокль.

— Ты чего? — спросила Зойка, невинно улыбаясь.

— Ничего! — он и сам не знал «чего он» и объяснить не мог. Как с этой Зойкой встретится, так что-то с ним происходит.

Он пошел к родителям, которые стояли на корме и разговаривали. На палубе играла гитара, гуляли пассажиры, смеялись. Почему у него одного странные галлюцинации?

— Ты опять бледный! — встревожилась мама. — И глаза мутные! Покажи язык!

Родька высунул язык. Гладенький, розовый, значит, совершенно здоровый. Мама языком осталась довольна. Она приложила ладонь ко лбу. И температуры нет.

— Я пойду в каюту, — сказал Родька. — Лимонаду попью.

На самом деле ему хотелось остаться одному и хорошенько подумать, что происходит, уж не сошел ли он с ума.

В каюте он подошел к зеркалу и стал себя рассматривать: есть в нем что-нибудь сумасшедшее или нет? Вот и взор мутный, как мама говорит. А, кроме взора, какие еще признаки могут быть?

Громкий смех: «Ха-ха-ха!» Сумасшедшие, наверное, прыгают.

Родька запрыгал перед зеркалом, дергая себя за нос, и захохотал: «Ха-ха-ха!»

В это время раздвинулась на окне шторочка и появилась физиономия Зойки.

— С ума сошел, что ли? — Зойка даже испугалась. — Ты чего себя за нос дергаешь?

— Хочу и дергаю! Что тебе от меня надо? — закричал Родька, покраснев. — Что ты по пятам за мной ходишь?

— Ты не кричи, — рассудительно произнесла Зойка. — А то не вырастешь. Я огурец тебе принесла. Можно, зайду?

— Заходи, — буркнул Родька.

Через минуту Зойка уже сидела на диване. А на столике лежал крепкий пупырчатый огурец, который она перед отъездом сорвала с грядки.

Родьке тоже надо было чем-то угостить Зойку, все-таки гостья. Он открыл холодильник и достал тарелочку с горкой вишни.

— Мы тоже покупали, — сказала Зойка, поглядывая на сочные, блестящие ягоды.

Бабушка говорила, что в гостях надо есть немного и не сразу принимать угощение, а поотказываться.

— Что-то не хочется, — вздохнула гостья, и взяла одну ягодку. Потом вторую. А третья прямо смотрела на нее и сама просилась в рот.

Вишня в тарелке на глазах убывала, а Зойка остановиться не могла.

Родька с удовольствием вонзал зубы в хрустящий огурец, прохладный и свежий.

— Вы тоже раньше в деревне жили? — спросила Зойка.

— Мы? В деревне? Тебе, случайно, не приснилось? — Он, гордость семнадцатой математической школы, и вдруг — жил в деревне!

— А тогда чего у вас фамилия Мельниковы? Деревенская. У нас в классе есть Колька Мельников, так у него дед мельником был, потом мельницу сломали, элеватор построили. Может, вы с ним родня?

— По-твоему, все однофамильцы — родственники? — спросил Родька насмешливо. Ему не хотелось иметь ничего общего с каким-то неизвестным Калькой.

— По-моему, родственники, — сказала Зойка.

— А по-моему… — Он не договорил. Родьке послышалось, что у двери кто-то затопал. Казалось бы, что тут такого: ходят пассажиры, стучат. Но в этом топанье было что-то особенное: будто медведь прыгал то на одной ноге, то на другой.

— Кто там? — спросил он тихо.

Зойка вспорхнула с дивана, приоткрыла дверь, высунула голову в коридор.

— Никого здесь нет! Наверное, кто-то мимо проходил неуклюжий! — И снова уселась на диван.

В «чертово логово»!

Топал за дверью Топало. Когда Зойка пошла в гости к Родьке, наказала ему:

— Подожди меня здесь, никуда не уходи!

— А ты там не рассиживайся!

Зойка ушла, а Топало улегся на ковровую дорожку, покрывавшую коридор. Им бы в Кутузы такой ковер, он бы все время на нем лежал. И кот Филимон тоже. Оба бы лежали и беседы вели. Коза Манька на них бы в окно смотрела и завидовала.

Только Топало размечтался, какая бы жизнь пошла, будь у них ковер, как появился пассажир в трусиках. Он вышагивал по дорожке уверенно, как капитан. Домовому пришлось отодвинуться, но все равно тот чуть не наступил ему на ногу.