Топаз

Тем вечером Сигэ отправился в дом своего друга. Аояма в одиночестве прикончил свой ужин. Обычно готовила Риэ-сан. В специализированном супермаркете с импортными продуктами питания, расположенном в нескольких минутах ходьбы от дома, он купил французские яйца и утиное жаркое, а еще копченого лосося и шампиньоны. Не то чтобы он очень любил готовить. Просто закупать провизию самому не составляло для него особого труда. На тарелку от Джинори он поместил слегка проваренные шампиньоны, разложил копченую лососину, сыпанул консервированных каперсов и приправил все свежемолотым черным перцем. Шампиньоны сбрызнул лимонным соком и каплей соевого соуса. В холодильнике пиво десяти сортов охлаждалось до нужной температуры. В старые времена такого не было, подумал Аояма, попивая бельгийское пиво. Когда он ездил на встречу с вышеупомянутой органисткой, ему пришлось около трех недель прожить в маленьком городке в бывшей Восточной Германии под названием Виттенберг, расположенном почти посередине между Лейпцигом и Берлином. Поставки продуктов питания и прочих товаров были скудными, но зато пейзажи окрестностей Эльбы настолько красивы, что дух захватывало. В отличие от больших городов там не существовало продуктовых магазинов для иностранцев, и потому каждое утро вместе с горожанами Аояма стоял в очереди за хлебом, крестьяне украдкой делились с ним овощами, мясом и самодельным пивом. За эти три недели не произошло ничего особо запоминающегося, но Аояма отнюдь не скучал. Ежедневно после обеда в установленные часы он навещал пожилую органистку, живущую в старом скромном каменном особняке на холме, и на ломанном немецком вел с ней беседы на отвлеченные темы, не имеющие отношения к концерту. А еще прогуливался по вымощенной камнем дороге вдоль спокойно текущей Эльбы, подбирая советские гильзы времен Второй мировой войны, а вечерами непременно один готовил ужин. В маленьком домике, арендованном им, была ужасающе древняя газовая плита, и Аояме приходилось изрядно помучиться, чтобы зажечь огонь, но когда тот наконец загорался, у него было необычное сине-белое пламя, смотреть на которое никогда не надоедало. То время было по-настоящему совершенным, считал Аояма. И то чувство наполненности и совершенства раз и навсегда меня изменило. Впоследствии это чувство, приобретенное в результате подготовки и реализации концертного выступления той самой пожилой органистки, стало определяющим критерием в жизни Аоямы. В том числе и в процессе съемки рекламных роликов он решительно никогда не допускал небрежности. Его профессиональные дела шли чрезвычайно гладко, однако теперь он не имел ничего общего с той беспорядочной жизнью, какую вел при жизни Рёко. Это не значит, что он перестал посещать бары, где бывают девушки, и не значит, что у него стало меньше возможностей заводить новые приятные знакомства на работе и не с кем было заниматься сексом. Однако чего-то, что можно назвать любовью, не родилось. Дело не в том, что ему стало в тягость встречаться с женщинами, не в том, что его мучило чувство вины перед Рёко, и не в том, что он переживал за Сигэ. Друзья и знакомые из его окружения какое-то время настойчиво пытались снова женить его. Дошло до того, что даже отец Рёко с оговоркой «Это, конечно, странно, что я говорю такие вещи» принес Аояме фотографию изысканной женщины тридцати с небольшим лет. Тем не менее Аояма упорно отказывался от всех предложений, и с тех пор подобных разговоров более не заводилось. В своей компании Аояма снискал репутацию моралиста. Он решил молча смириться с этой оценкой. Аояму все это попросту напрягало. И теперь, если бы он сильно нуждался в чем-то или же был непопулярен у женщин и испытывал затруднения с сексом, возможно, он и задумался бы о новой женитьбе. Решение двух задач, которые он сам поставил перед собой после смерти Рёко, потребовало ужасно много времени. Кое-как разобравшись с этим, он и впредь был очень внимателен в выборе работы и прочно удерживал свой статус в деловых кругах, но не думал над тем, чтобы предпринять что-либо, что требует столь же много усилий и времени в отношении женщины.

Тем не менее Сигэ спросил: «Что-то в последнее время ты выглядишь немного подавленным. Какой-то серьезный. Жениться тебе снова, что ли?»