Топаз

Я уверила его, что все переживу. Вторая бутылка вина почти опустела. Нечто странное стало заполнять мои глаза и желудок, нечто вызванное артишоками и мясом пальмового вора, или кокосового краба, поданными на закуску. Его мягкие внутренности, горечь его желез, пронизывающая язык, все это перемешивается с вином во рту, но не тает, а словно рождается заново, проявляясь неким доселе непознанным существом. Оно впитывает в себя волокна мяса, густые, словно «сердце» артишока, снимает кожу с обратной стороны панциря морской черепахи, затем выплевывает густой сок и, вытягивая свои щупальца, поросшие маленькими волосками, вползает в меня, семеня бесчисленными ножками. Я в полной власти существа.

– Это случилось, когда я ел морского ежа. Мы пошли вместе с коллегами по работе в суши-бар, недалеко от нашего офиса. Там я и съел ежа. Настоящего морского ежа, выловленного на западном побережье Хоккайдо.

– И он застрял в дырке?

– Да. Было неприятно, поэтому я попытался его выковырять языком, и когда коснулся, внезапно раздался странный звук. Как будто листва огромного дерева зашуршала на слабом ветру. Или будто мириады маленьких насекомых задвигались в один миг, или тихо засмеялся миллион человек. Вместе со звуком у меня случилось нечто странное и со зрением. Я, удивившись, потер глаза. Появилось ощущение, будто правый и левый глаза видят разные вещи. Затем они словно разошлись в разные стороны, между ними возникла пропасть, которая утянула меня в себя, подобно тому как течение затягивает, когда плывешь по реке. Мне стало страшно, и я закричал. Друзья потом рассказывали, что я действительно кричал. На краю этой пропасти возник невиданный мной ранее город. В нем смешались запахи пота, иссушенных солнцем внутренностей животных, людей, сбившихся в кучу на узких улицах. Одним словом, это были трущобы где-то в Юго-Восточной Азии. Скорее всего, в Южной Индии. Я тоже пошел по этим улицам. Конечно же, раньше я никогда не был в этом месте. В грязи сидели и тянули ко мне руки голые дети, точильщик ножей, согнувшись в форме полумесяца, разрезал свиное копытце, чтобы показать мне, как остро он точит ножи, заклинательница змей просовывала голубую змейку из носа в рот, из-за ставней домов меня зазывало множество проституток.

От жары и количества людей у меня потемнело в глазах. Мне захотелось походить по холодному каменному полу, и я зашел в малахитовый дом, стоявший в тени. Рядом с прихожей, напоминавшей больше холл отеля, стояла огромная золотая статуя Будды, и еще там была белая женщина, вся в окружении орхидей. Я попросил у нее воды. Пройдя по малахитовому полу, она показала мне, где находится фонтан.

– Ты с ней переспал?

– Мы с ней занимались анальным сексом.

– В попу?

– Ага.

– А с другими видениями тоже такое было?

– Там не только секс. И на лыжах хожу, езжу на мотоцикле да и просто гуляю.

– А сейчас?

– У меня дырка в левом зубе, поэтому кусаю правым.

– Почему?

– Сегодня мне больше нравится действительность, нежели видения.

И он откусил голову дрозду.

Мы спали в моей мастерской. Он все же отправился в свои видения один раз. Это произошло во время куннилингуса, когда мой лобковый волос забился в его зубную дырку. Он вдруг прекратил лизать и замер. Только выражение лица менялось – то оно было восторженным, то его преображала странная улыбка, когда он кривил губы и обнажал зубы. Я протянула руку к его промежности и крепко схватила за твердый член. Он дернулся, и выражение его лица стало испуганным.

– Где ты был? – спросила я его, когда он очнулся.

– В незнакомом городе.

– За границей?

– Да. Думаю, это была американская глубинка. Где-то недалеко от Корн-Белт. Там еще много ферм.

– Я тебя один раз схватила за член. Ты испугался. Что случилось?

– Не помню. В общем, видение было не сказать чтобы очень хорошим.

– А когда у тебя ничем не забита дырка в зубе, видений не бывает?

– Бывают. Да. Я вижу парк. Я никогда прежде не посещал этого города, не знал, где он. Он пуст, там нет никого. Мне кажется, что этот парк находится близко к месту, где я родился.

Садится солнце. Я сижу на земле. Моя тень вытянулась у меня за спиной. Это маленький парк. Может быть, я кого-то жду, а может, и собираюсь уходить. Я один, и я не двигаюсь. В песочнице закопана сломанная кукла. По земле перекатывается мелкий песок. Слышен какой-то звук, то ли качели скрипят, то ли вдалеке кто-то поет, или же это птицы пускают трели. Солнце долго садится, но ночь все никак не наступает. И я в видении начинаю плакать…

Телефонная трубка

Холл отеля чем-то наполнен.

Что-то заполняет пространство над клетчатым узором мраморного пола, рядом с фресками на стенах, вокруг люстр из огромных слитков стекла и между ждущими и бегающими туда-сюда людьми.

Только я это чувствую?

Точно, я особенная. Я и не служащая здесь, и не постоялец, и не гость на банкете. Я как паразит. Девочка по вызову, но не для обыденных сексуальных утех.