Топи

-- Милая Анжель, а иначе можно было бы сдохнуть от скуки... Уж и так чуть не задохнулись от духоты! В следующий раз пускайте к себе только по пригласительным. Скажите-ка, а что означал этот ваш маленький вентилятор? Прежде всего, ничто не раздражает меня так, как то, что вращается на одном месте; за столько времени вам следовало бы это запомнить! И потом, звук, который он производит, просто отвратителен. Стоило разговору прерваться, как этот звук тут же становился слышен откуда-то из-под занавески. И все переспрашивали друг у друга: "Что это такое?" Вы же понимаете, что я не мог им ответить: "Это Анжель установила себе вентилятор!" Вот -- вот, сейчас вы слышите, как он скрежещет. О! Это невыносимо, милый друг; остановите его, умоляю вас.

-- Но его невозможно остановить, -- ответила Анжель.

-- Ах! И его тоже! -- вскричал я. -- Тогда давайте говорить громче, милый друг. -- Что! Вы плачете?

-- Вовсе нет, -- ответила она, раскрасневшись.

-- Тем хуже! -- И , охваченный лиризмом, я крикнул, стараясь перекрыть шумок трещотки: -- Анжель! Анжель! Время пришло! Уедем из этих невыносимых мест! Неужели мы с вами, милый друг, однажды услышим на пляже вольный морской ветер? Я знаю, среди какого мелкотемья вам приходится жить, но этот ветер иногда все сдувает... Прощайте! Мне нужно пройтись; думайте, но не дольше, чем до завтра! А затем путешествие. Думайте же, дорогая Анжель, думайте!

-- Ладно, прощайте, -- сказала она, -- идите спать. Прощайте.

Я оставил ее. Я почти бегом вернулся к себе; разделся; лег; но не для того, чтобы уснуть; когда в моем присутствии пьют кофе, это возбуждает меня. Однако сейчас я чувствовал себя подавленным и говорил себе: "Чтобы убедить их, все ли я сделал, что мог, надо было найти для Мартена несколько аргументов посильнее. А Густав! Ах! Валантен любит только сумасшедших! Назвать меня "благоразумным" -- мыслимо ли такое! Меня, кто весь день совершал одни лишь абсурдные поступки. Это не одно и то же, конечно, я знаю... И что же, теперь так мне и жить с этой мыслью, что я, мол, редкая птица. Революционер. Если я и впрямь им являюсь, то, в конце концов, из чувства противоречия. Как жалок тот, кто перестал и мечтать им быть! Так и не заставить выслушать себя... Однако все, что я им сказал, правда -- потому что я от нее страдаю. -- Страдаю ли я от нее? -- Честное слово, иной раз я просто не понимаю, ни чего хочу сам, ни почему у меня зуб на других, -тогда мне кажется, что я сражаюсь со своим собственным воображением и что я... Боже мой! Боже мой, так вот откуда такая тяжесть, и чужая мысль еще более инертна, чем материя. Любая идея, только коснись ее, похоже, оборачивается для вас карой; она подобна ночному вампиру, что, взобравшись к вам на плечи, пьет вашу кровь и наливается тяжестью по мере того, как вы теряете силы... Сейчас, когда я начал искать иные формы для выражения мыслей, чтобы сделать их доступнее чужому восприятию, я не могу остановиться; ретроспекции; что за нелепые метафоры; я чувствую, что сам становлюсь одержим теми страстями, которые стремлюсь описать и порицаю в других, причем сам я замыкаюсь в страдании, не в силах им ни с кем поделиться. Мне кажется теперь, что чувство, с которым я живу, лишь обостряет мой недуг, в то время как другие, возможно, и не больны. -- Но в таком случае понятно, почему они не страдают, -- и у меня нет никакого права за это их упрекать; однако живу-то я, как они, поэтому и страдаю... Ах! Я весь в отчаянии! -- Я хочу посеять беспокойство -- прикладываю ради этого столько стараний -- а рождаю это беспокойство только в себе самом... Ага! Вот фраза! Запишем-ка". Я вынул из-под подушки листок, зажег свечу и записал эти бесхитростные слова:

"Упиваться своим беспокойством".

Я задул свечу.

"...Боже мой, Боже мой! Прежде чем заснуть, я должен еще кое-что обдумать... Если у вас возникнет маленькая идея, оставьте ее жить-поживать в покое... как!... Что?.. Ничего, сейчас говорю я; так вот, оставьте ее в покое... как!.. Что?.. Ах! Чуть не уснул... нет, я ведь хотел еще поразмышлять о той маленькой идее, которая становится большой; я и не заметил, как она выросла; теперь идея стала огромной -- и овладела мной -чтобы мною жить; да, я для нее средство существования; она тяжела -- я должен представить ее, и я вновь представляю ее миру. Она затем и овладела мной, чтобы я ее по всему свету таскал за собой. И весу в ней не меньше, чем в Боге... Беда! Еще одна фраза!" -- Я достал новый листок; зажег свечу и написал:

"Пусть она растет, а я уменьшаюсь".

-- "Это из Святого Иоанна... Ах! Пока не забыл". Я извлек третий листочек...

...............